Партизанская хроника
Шрифт:
— Нет, только одну секцию; ту, где они будут стоять на посту.
— Это не провокация? Не встретят ли нас пулеметом? — Воронков вопросительно посмотрел на Клаву.
— Надеюсь, что нет, — неуверенно ответила Клава.
— Надеюсь, — пожав плечами, повторил ее слова Воронков.
— Ручаться, конечно, не могу. Но рискнуть надо.
— Ты не могла бы организовать встречу с командиром охраны? — спросил Воронков.
— Могу! Так будет лучше. Встретитесь и обо всем договоритесь, — обрадовалась Валузенко.
У
— Пусть он послезавтра идет один по дороге от совхоза «Сеница» через лес, мы его встретим. Пароль «Сухая береза», — сказал Воронков и обратился к Гуриновичу: — Согласен? — Тот кивнул.
На другой день в маленькой комнатке Матузов устроил Воронкову и Гуриновичу встречу с Владимиром и Константином Сенько.
— Как там наша сестренка живет? — поинтересовался Владимир.
— Живет хорошо; старшим поваром она сейчас. Вот только жалуется, что соли нет. Шлет вам обоим привет, — сказал Гуринович.
— Соли нет — это небольшая беда, — протянул Владимир и задумался. Слабый свет лампы чуть освещал его хмурое лицо.
Воронков достал из-за пазухи воззвание к молодежи.
Братья приблизились к лампе, прочитали его.
— Хорошо, распространим. Но этого мало. Если можете, дайте нам еще пару пистолетов, — попросил Владимир.
— Кому? Новых людей нашли?
— Нам самим. С одним пистолетом тяжело работать… Мы уничтожили шесть офицеров и один раз чуть не попались только из-за того, что у брата заело пистолет.
— Это вы убили в парке двух эсэсовцев? — спросил Гуринович (он в городе слышал об этом).
— Пришлось, — небрежно бросил Владимир.
Гуринович достал пистолет ТТ и подал Владимиру. Тот вынул обойму и тщательно осмотрел оружие.
— Будь спокоен, никогда не подведет, только присматривай хорошенько, — заверил его Гуринович.
Максим Воронков отдал свой запасной пистолет Константину.
— Теперь сможем действовать наверняка, — сказал Владимир.
— Вы только вдвоем? — спросил Воронков.
— Не только… Вот Катя помогает… и еще один товарищ. Они узнают, где бывают офицеры, а мы их списываем, — спокойно проговорил Константин, вручая Воронкову документы убитых эсэсовцев.
Матузов посоветовал братьям Сенько принять в свою группу Михаила Иванова, работающего шофером в городской управе.
— Я его немного знаю… присмотримся и тогда… примем, — сказал Владимир.
Братья попрощались и вышли.
На следующее утро Гуринович встретился с Феней Серпаковой и от нее узнал подробности о гибели двух броневиков с экипажами. Феня рассказала также, что СД начинает подозревать Соболенко и что в «корпусе самообороны» предстоит чистка.
— Ты не думаешь, что Соболенко провокатор? — спросил Гуринович Феню.
— Он
— Ты плохо делала, что открыто ходила к нему на службу, — строго сказал Гуринович.
— Срочное дело было…
— Как Евгений держится?
— Майор? Этот, кажется, искренний. Задумал что-то новое… Говорит, если выйдет, то уйдет к вам, — сказала Феня.
— Будь осторожнее с Соболенко, — повторил Гуринович. — Лучше всего веди работу через майора Евгения.
Он взял у Фени сведения, переданные Соболенко, отдал ей воззвания к солдатам-«самооборонцам», и Серпакова ушла.
Вечером пришел Матузов вместе с женой Дарьей Николаевной.
— Говорят, немецко-фашистская армия разгромлена в районе Орла — Курска, — радовался Матузов, рассказывая городские новости. — Кубе и белорусские националисты создали «Белорусское научное товарищество» во главе с гитлеровским шпионом Ивановским. Оно шантажирует научных работников. Их вызывают поодиночке к Ивановскому и дают издевательские задания: подготовить письменную работу, охаивающую ту отрасль советской науки, которой они до этой поры отдавали всю свою жизнь…
Однако фашистские оккупанты и тут просчитались. Подавляющее большинство научных работников поодиночке, а иногда и группами уходили к партизанам.
— Есть сведения, — продолжал Матузов, — что научные работники, которые оставались в городе, прятали свои труды и изобретения.
— С научными работниками надо установить связь. С кого будем начинать? — спросил Воронков. Все задумались.
— С Клумова… Он стар, но бодрый еще, — предложила Дарья Николаевна. — Я с ним встречалась.
— Попробуем. Но сначала посоветуемся с руководством отряда, — сказал Гуринович.
Евгений Владимирович Клумов был известен не только в Минске, но и во всей Белоруссии как опытный профессор-гинеколог. В начале войны он попытался эвакуироваться на восток, в дороге был перехвачен наступавшими частями немцев и вынужден был возвратиться обратно в Минск. Долгое время нигде не работал, потом возобновил практику в поликлинике.
— Что нового еще? — спросил Воронков.
— Создали какое-то «Белорусское культурное объединение», — медленно ответил Матузов.
Через несколько дней мы узнали подробности и об этом трюке врага.
Через «Белорусское культурное объединение» гитлеровцы пытались использовать белорусскую интеллигенцию для того, чтобы вызвать у населения вражду к Советской власти, привить ему фашистское мировоззрение. В ведение «Белорусского культурного объединения» были переданы театры, «народные дома», библиотеки и другие, если так можно назвать, культурно-просветительные учреждения.