Партизанская хроника
Шрифт:
Подводы тронулись. Мы с комиссаром проводили отъезжающих. За лагерем простились.
— Здесь мой орден и письмо семье. Если не вернусь, после войны домой перешлете. Не вскрывайте, пока не убедитесь, что я погиб. — И Козлов вручил мне пакетик.
— На счет этого будь покоен, Александр Федорович… — напутствовал я его, но голос мой сорвался, и я замолчал.
— Мы знаем, куда идем, — сказал Козлов и пожал нам руки.
Он сел на подводу и, схватив у возницы кнут, ударил по лошадям. Мы вернулись в шалаш, сели за стол и несколько
— Пришла из Минска Катя, — доложил он. — От Фролова, связная.
— Катя Карпук, — отрекомендовалась она звонким голосом.
Восемнадцатилетняя девушка с тонкими чертами продолговатого лица, румяными щеками, голубыми глазами, темно-русыми волосами, Катя произвела на нас впечатление боевой и смышленой девушки.
Разговорились. Катя передала нам слова Владимира Сенько о том, что они ждут оружие и хотят действовать в ближайшее время. Они собираются уничтожить офицеров СД.
— Каким образом? — спросил я.
— Способ найдут! Ребята толковые. Ведь уже год живут нелегально, и никто их не может поймать, — гордо ответила она.
— Выдержанные хлопцы, голову в петлю без нужды не сунут, — подтвердил и Андросик.
— Хорошо, дадим им пистолеты. А сумеете доставить оружие в город?
— Доставлю, — уверенно тряхнула головой Катя.
— Если схватят, замучают… — начал я.
— Зачем вы мне об этом говорите, я сама знаю. — Лицо девушки покраснело: ей показалось, что в ней сомневаются. — Постараюсь, чтобы не схватили, а на всякий случай научите меня стрелять.
«Кажется, Катя не из тех, которые бросают слова на ветер», — подумал я и спросил, удалось ли ей поступить на работу. Оказалось, что нет…
— Братья Сенько нигде не работают, и вы тоже… Как же живете?
— Много ли нам нужно! — проговорила девушка, и легкая тень смущения пробежала по ее лицу.
Я оглядел ее потрепанный жакет, выцветшее ситцевое платьишко. Было ясно: Катя, как и братья Сенько, жила тем, что продавала вещи. Но ведь этого надолго не хватит… Вместе с ней и Андросиком я пошел на склад выбрать оружие. В город нужно было послать уже испытанное, абсолютно безотказное, чтобы в критический момент оно не подвело.
Верхом на лошадях мы выехали из лагеря на небольшую поляну и здесь стали проверять выбранные нами пистолеты. Отобрали три самых лучших.
Теперь Кате нужно было возвращаться. Я подал ей приготовленный пакет с двадцатью тысячами марок.
— Это передайте Владимиру Сенько. А он уже будет знать, как распорядиться…
Я тревожился: сумеет ли она доставить в город пистолеты, пятьсот патронов к ним, деньги и воззвания — и для большей безопасности направил ее через переправочный пункт Исаева. Дал его адрес, она собрала все в один узел, и Чернов повез ее в Озеричино… Оттуда Хадыка доставит Катю в совхоз «Сеница».
К
— Как резал волк овечек, так и режет по-прежнему, — намекая на пароль, выругался Усольцев.
На следующий день утром прибыла Василиса Васильевна. Лицо ее было посеревшим, измученным… Я понял, что случилось несчастье.
— Погибли, все до одного погибли! — со слезами проговорила она.
— Неужели предательство?
— Убеждена в этом. Но как узнать, кто предатель?
— Расскажите по порядку, что вам известно, — попросил я.
— Все было подготовлено и предусмотрено до мелочей, — рассказывала Василиса Васильевна. — Шоферы броневиков завели моторы и выехали на дорогу. Здесь их встретили три танка и открыли по ним огонь. Броневики не сдались, начали бой. Они подбили один танк, но остальным удалось поджечь броневики. Тогда солдаты выскочили из броневиков и стали кидать в танки гранаты… Ни один из солдат не сдался живым.
— А Соболенко?
— Соболенко сам приехал потом на место боя… — ответила Василиса Васильевна.
— А вам не кажется, что Соболенко ведет двойную игру? — спросил я ее.
— Его я не подозреваю… Ведь он сам предложил эти броневики!
Я задумался. Весь экипаж погиб… Как узнать теперь, с кем они сговаривались. Может, Соболенко, желая доказать немцам свою преданность, сам состряпал провокацию?
— Держитесь с Соболенко настороже, — сказал я Василисе Васильевне. — Пусть с ним работает только Феня Серпакова, но вы и ее предупредите…
— Конечно, предупрежу, — кивнула она.
— Нет ли у вас новостей из совхоза «Лошица»? — спросил я. — Мы послали туда товарищей, но они почему-то долго не возвращаются.
— Ничего нового не слышала. Если бы Кубе был убит, я бы знала. Сведения о поездках Кубе в Лошицу были точные.
— Люди направлены смелые, закаленные, они не пропадут, — успокоил я Василису, и мне самому от этих громко сказанных слов стало немного легче.
Василиса Гуринович пошла обратно в Минск.
Они возвратились грязные, усталые и сильно обросшие, с потемневшими лицами. Впереди шел Козлов. Я поспешил ему навстречу. Остановившись в трех шагах, он отрапортовал:
— Товарищ командир, вся группа прибыла в лагерь, — затем приумолк и упавшим голосом закончил: — Задание не выполнено. По указанной дороге нужные нам машины не проезжали.
— Успокойся, Александр Федорович, не ты же в этом виноват, — сказал я и спросил: — Почему так долго задержались?
— Не могли раньше, — ответил он и смущенно спросил: — Вы письмо мое не раскрывали?
— Нет, конечно.
— Хоть это хорошо! — обрадовался он.
Они умылись, привели себя в порядок. Затем собрались в моем шалаше. Тут мы с комиссаром и узнали подробности похода.