Партизанская хроника
Шрифт:
После полудня Иванов приехал, но не на легковой машине, а на грузовой.
— Легковую не удалось взять, — улыбаясь, объяснил он и стал просматривать документы Гуриновича. — Твои хорошие, а вот с товарищем неважно. — Он почесал себя за ухом и, немного помолчав, сказал: — Ты, Максим, садись в кабину между нами, как-нибудь проскочим.
Так они и уселись втроем. К городу приближались быстро. Вот в сгущающихся сумерках стали видны первые дома. Впереди контрольный пункт. На шоссе перед контрольным пунктом показались четыре эсэсовца
Машина остановилась. Впереди был виден еще наряд фашистов.
«Эх, кажется, влопались», — с тоской подумал Воронков и сжал в кармане пистолет. Гуринович спокойно подал эсэсовцу документы. Тот повертел их и возвратил. Затем он проверил бумаги Иванова.
— А у меня нет с собой документов, — сказал Воронков.
Ему приказали вылезти из машины и идти на контрольный пункт. Он посмотрел на Гуриновича, тот моргнул: «Иди!», и Максим в сопровождении эсэсовца двинулся по шоссе. Оставшиеся трое осмотрели машину и разрешили следовать дальше.
— Дай свет, а подъезжая к Максиму, немного притормози, — шепнул Гуринович Иванову.
Тот кивнул головой и нажал педаль.
Сердито заурчав, машина резко рванулась и помчалась по шоссе. Гуринович приоткрыл дверцу кабины и вынул пистолет.
Машина поравнялась с эсэсовцем — из кабины сверкнул огонек. Фашист упал в канаву, а Максим быстро вскочил на подножку.
Иванов дал полный газ. В кузов ударились пули. Потушив фары, Иванов ловко маневрировал. Машина на полном ходу ныряла в темные переулки, и, чтобы не вывалиться из кабины, Гуринович и Воронков крепко упирались руками в потолок и хватались за выступы.
— Тебе теперь в городе нельзя появляться, — предупредил Максим Иванова.
— Ничего, номер машины сменю, и никто не узнает, — улыбнулся он, — а документы-то я ему не свои показывал. — Пожав товарищам руки, Иванов уехал.
Гуринович и Воронков укрылись на еврейском кладбище, чтобы удостовериться, нет ли за ними погони. Кругом было тихо. Они хотели уже выходить из укрытия, как вдруг услышали шаги. По улице прошли три эсэсовца, и опять все стихло.
— Пойдем, — прошептал Воронков.
— Куда?
— К Матузову.
Крадучись, друзья продвигались по темным, словно вымершим улицам. Вот и Второй Опанский переулок. В темноте подошли к большому деревянному дому. Здесь живет Матузов. Партизаны приготовили пистолеты: ведь неизвестно, кто их встретит — свои или фашистские агенты.
Гуринович постучал в окно, как было установлено. Раздвинулись занавески — выглянул сам хозяин. Он узнал своих и указал на крайнее окно во дворе. Воронков и Гуринович долго прислушивались и, убедившись, что за ними никто не следит, влезли в открытое окно.
— Ух, наконец-то, — вздохнул Воронков и закурил.
Встала Дарья Николаевна, зашторила окна, зажгла каганец. Она взглянула на Воронкова и воскликнула:
— Максим, что с вами? Почему ваше лицо в крови?
Только
— Маленькое столкновение с фашистами, — пояснил Гуринович.
Дарья Николаевна заботливо обмыла Воронкову лицо. Оказалось, что он расцарапал лицо при прыжке в машину.
— Пожалуй, нам лучше от вас уйти, — забеспокоился Гуринович, — может случиться обыск.
— Положим вас спать в кладовой, а оттуда есть ход в подпол. Никуда не пойдете, — твердо сказала Дарья Николаевна. Матузов поддержал жену.
Утром Дарья Николаевна пошла к Галине Киричек и попросила ее передать Красницкому, что его ждут у Матузова. По дороге она завернула к Кате.
Вечером по одному собрались у Матузова Владимир Сенько и Иванов. Дарья Николаевна тщательно закрыла окна, зажгла свечку и поставила чай.
Воронков рассказал о цели своего прихода в Минск.
— Я готовлю еще одну диверсию на заводе и создаю новую подпольную группу, но у меня нет людей, которые могли бы проникнуть к Кубе, — сказал Красницкий.
— Проникнуть к нему трудно, значит, надо по дороге подкараулить, — заявил Владимир.
Обменялись сведениями и разошлись.
Начали настойчиво следить за работниками СД: не готовятся ли они к сборищу. Матузов узнал, что в Университетском городке, в бывшем здании, историко-филологического факультета, находится столовая СД. В ней работают члены его подпольной группы молодые девушки Капитолина Гурьева и Ульяна Козлова.
— Возможно, что там хоть ненадолго появится и палач Кубе, — сказал Матузов.
Воронков попросил Матузова устроить ему встречу с Козловой или Гурьевой. Пришла Гурьева. Воронков и Гуринович по ее рассказам набросали подробный план здания и выяснили обстановку. Капитолина рассказала, что в зале столовой на перевернутой бочке стоит пальма.
— Тяжелая она? — спросил Максим.
— Конечно, — ответила Капитолина и непонимающе подняла глаза на Воронкова.
— А вы вдвоем с Ульяной могли бы поднять ее? — спросил Максим.
— Мы поднимали втроем, но, если нужно, поднимем и вдвоем.
Воронков испытующе посмотрел на Гурьеву. Он видел, что она уже поняла его план и согласна выполнить… Но как доставить подрывной материал в столовую и вывести из города семьи тех, кто совершит диверсию? Он поделился своими мыслями с Капитолиной.
— Обеим нам нет нужды уходить из города в лес. У Ульяны шестого выходной день. На нее не будет подозрения, а свою семью — маму и двух сестренок — я выведу сама.
Вместе с Матузовым Воронков и Гуринович тщательно проинструктировали Капитолину и Дарью Николаевну, как обращаться со взрывчаткой, как ставить маломагнитку со взрывателем в заряд тола, и составили план действий. Подрывной материал на машине привезет Иванов, маломагнитку со взрывателем принесет Дарья Николаевна, а Капитолине и Ульяне останется подложить ее.