Партизанская хроника
Шрифт:
— Ого! — сказал он. — Поднимаемся на высшую ступень.
Я позвал командира взвода конной разведки Николая Ларченко и, наметив маршрут, приказал выехать навстречу товарищам. Отправились Валя, Терновский, Каледа, Денисевич.
На следующий день большая подвода въехала в лагерь. От нее отделилась группа мужчин, среди них я увидел высокую фигуру Машкова, комиссара отряда Шубы.
— Здорово, Георгий Николаевич, что же, совсем к нам? — приветствовал я его.
— Совсем… Областной комитет направил… А вот, — Машков указал на стоящего рядом плотного, широкоплечего мужчину, — секретарь Минского подпольного
— Лещеня, — дополнил, улыбаясь, секретарь, с силой пожав мою руку.
Темные, узкого разреза глаза Лещени смотрели пристально, изучающе и в то же время задумчиво, словно, смотря на меня и комиссара, он держал перед своим умственным взором кого-то еще…
Познакомились и с редактором газеты Александром Демьяновичем Сакевичем. Это был высокий, худощавый и необыкновенно подвижный человек.
Во время обеда разговорились. Лещеня — белорус, окончил Московский институт стали, работал на партийной работе. В начале Великой Отечественной войны направлен ЦК Компартии Белоруссии в тыл врага, был парторгом Минского подпольного обкома партии, а затем комиссаром партизанской бригады.
Машков, по профессии электромонтер, тоже прошел большую школу подпольной и партизанской борьбы. В тылу противника — с первых дней войны. Он был секретарем партбюро, а позже комиссаром партизанской бригады.
Сакевич до прихода к нам работал редактором подпольной районной газеты «Кліч Радзімы» (орган Любанского подпольного РК КПБ).
После обеда Лещеня ознакомил меня с решением Минского обкома. Он назначался секретарем Минского подпольного горкома, Машков — секретарем городского комитета по пропаганде, я и И. М. Родин — членами комитета.
— Отныне ваша парторганизация берется на учет Минским подпольным горкомом. Где ваш секретарь парторганизации? — спросил Лещеня.
— Уже три дня на задании: вышел с подрывниками на железную дорогу. Скоро должен возвратиться, — сказал комиссар.
Я подробно доложил о работе отряда и подпольщиков Минска. Лещеня и Машков внимательно выслушали и, когда я кончил, долго молчали, обдумывая все данные.
— Диверсионная работа налажена неплохо, шпионов и провокаторов не допустили к себе, но нужно усилить разъяснительную деятельность, — резюмировал Лещеня. — Хорошо, что занялись разложением изнутри «корпуса самообороны».
— Вернули советскому коллективу многих обманутых и колеблющихся, — добавил Машков.
— А теперь прочтите директивы ЦК партии Белоруссии, адресованные всем партизанским отрядам и подпольным организациям. — Лещеня достал несколько тонких листов бумаги.
Центральный Комитет указывал, что взрывы, диверсии необходимо совершать только на предприятиях, которые работают на военные нужды. На других предприятиях принимать меры к тому, чтобы помешать оккупантам вывезти ценное оборудование. Для этой цели создать новые подпольные патриотические группы.
Партия предупреждала, что, отступая под сокрушительными ударами нашей армии, оккупанты будут стремиться силой угонять население с собой. Поэтому рекомендовалось организовывать в лесах лагеря и с приближением фронта выводить в эти лагеря население из города; всемерно усиливать агитационно-пропагандистскую работу.
— Здесь у нас слабо, — заметил комиссар.
— Вот
Мы с комиссаром согласились. Я добавил:
— Силами одного нашего отряда тяжело поддерживать связь с подпольщиками Минска. Рядом стоят партизаны М. Г. Мармулева, Л. И. Сороки, 2-й и 3-й Минских бригад, бригад «Штурмовая», имени Калинина. У них тоже есть свои люди в Минске. Может быть, поговорить с ними? Тогда в городе можно было бы создать крупную подпольную организацию с централизованным руководством…
— Да, — подхватил Лещеня, — об этом есть указание Минского подпольного обкома. Мы создадим единое руководство подпольными группами в городе. Так и решим: выявить все имеющиеся подпольные группы в Минске, через них усилить пропагандистскую работу среди населения, организовать диверсионную работу, начать выпуск печатного органа Минского подпольного горкома партии газеты «Минский большевик». Кто за это предложение?
Все подняли руки.
Так закончилось первое заседание комитета.
Мы вышли из землянки. Партизаны помогали наборщикам разгружать повозку. Все оборудование типографии они уложили на разостланный мешок. Комиссар, улыбаясь, напомнил мне, как, получив от Центрального Комитета радиограмму о посылке нам типографии, мы беспокоились о трудностях ее доставки в лагерь, а оказывается — она немного больше пишущей машинки.
— Это очень удобная типография, — заметив мое удивление, сказал Сакевич. — Ее сконструировал наш инженер Пильтиенко и назвал «Партизанка». Она может печатать в час сто экземпляров размером в одну восьмую печатного листа. Такие машины сейчас изготовляют в Москве.
— Куда вы хотите ее поставить? — спросил Коско.
— Где-нибудь подальше от лагеря, чтобы нас никто не беспокоил, — ответил Сакевич.
Вместе с Сакевичем мы нашли прекрасную поляну. Спустя два дня партизаны вырыли здесь просторную землянку и сделали большие окна. Наборщики поставили в землянку «Партизанку» и сложили свое имущество. Радисты Яновский и Глушков вынули из автомашин аккумуляторы и лампочки, провели туда электрический свет. И наборщики приступили к работе.
Машков написал передовую статью. Григорий Подобед и Капитолина Гурьева рассказали о борьбе минчан с оккупантами, радисты приняли последние сводки Совинформбюро, после этого редактор дал обзор положения на фронтах и достижений героического труда советских людей в тылу.
Уставший, но веселый в штабную землянку зашел Сакевич. Он принес свежую газету. Машков осторожно взял ее, чтобы не размазать еще не высохшую краску, и начал читать вслух. Горком партии утвердил первый номер.
Газета печаталась. Теперь предстояло организовать бесперебойную доставку ее в Минск. Эту задачу мы возложили на Анну и Максима Воронковых, Гуриновича и братьев Сенько, на подпольщиков Василису Васильевну Гуринович, Михаила Иванова, Галину Киричек и Феню Серпакову.
С первым номером газеты «Минский большевик» в город вышли Владимир и Константин Сенько.