Партизанская хроника

Ваупшасов Станислав Алексеевич

Майор тяжело вздохнул.

— Когда попали в плен? — спросил я.

— Прошлым летом.

— С оружием в руках?

Задав этот вопрос, я ожидал, что он возразит: «Нет, меня взяли тяжелораненым…» Однако Евгений ответил:

— Да, с оружием. Но до этого расстрелял все патроны. И был один…

Мне понравилась его откровенность.

— Ладно, — сказал я. — О плене — особый разговор. Но почему вы надели гитлеровскую форму, почему пошли к ним служить? Немецкие оккупанты временные «гости»

на нашей земле. Настанет день, когда Красная Армия вконец разобьет немецко-фашистские войска. Измену Родина не простит. Вам придется строго ответить за свои поступки.

Майор побледнел и сказал:

— Сейчас мне трудно оправдываться… Да, я смалодушничал. Но предателем не стал. И вину свою искуплю…

Помолчав, он продолжал:

— Оккупанты нам не доверяют. Следят, подстерегают… У нас в корпусе есть нелегальная организация. В ней тринадцать офицеров. Настроены так же, как и я…

— Чем вы можете помочь партизанам? — прямо спросил я.

— Я штабной офицер, и, мне кажется, не нужно объяснять вам мои возможности.

— Значит, приказы, циркуляры, дислокация подразделений вам известны? — спросил Луньков.

Майор утвердительно кивнул.

— Про замыслы оккупантов можете заранее узнавать? — спросил я.

— Иногда узнаем. Сам Кубе вызывал два раза на инструктаж.

— Расскажите о работе корпуса, — попросил я его.

Майор положил на стол планшетку и достал бумаги.

— Здесь копии, — пояснил он и отдал нам приказы, списки личного состава, дислокацию подразделений. Потом спросил: — Что еще нужно?

— Пока оставайтесь на своем месте, будете получать от нас указания, — ответил я.

Майор замолчал, погрузился в раздумье. Потом резко поднял голову.

— Если я сегодня передам вам со всем оружием одно подразделение, вы их не расстреляете?

— Послушайте, майор, — я положил ему руку на плечо. — Неужели фашистская пропаганда так быстро засорила ваши мозги? Какой разговор может быть о расстреле?

— Тяжело, когда нет под ногами опоры, — вздохнул Евгений. — Я хочу вам верить и прошу, чтобы верили и мне.

— Где стоит подразделение? — спросил Сорока.

— В местечке Дукора. Подразделение насчитывает пятьдесят пять человек.

— А как вы его думаете передать?

— Офицер подразделения состоит в нашей организации. Мы выведем солдат якобы для инспекторского осмотра. В дальнейшем действуйте сами.

Я задумался. «Самооборонцы» как солдаты нам были не нужны; тем более, что мы ожидали карательную экспедицию противника. Но, с другой стороны, переход целого подразделения к партизанам окажет сильнейшее влияние на остальных «самооборонцев».

— Как вы думаете? — спросил я товарищей.

— Если майор честно хочет нам помочь, стоит рискнуть, — ответил Луньков.

— Здесь

нет никакого риска, — покраснев, твердо сказал Евгений.

— Едем! Готовь партизан, — обратился я к начальнику штаба.

Опасаясь нарваться на засаду немцев, решили ехать прямо по полям, минуя дороги. Майор сел в мои сани, а его провожатые поехали впереди.

— А как ваши спутники, не выдадут? — спросил я.

— Свои люди. Хотят уйти к партизанам, но вы их пока не принимайте. Если я вернусь без них, на меня падет подозрение, — проговорил майор.

— Понимаю, — согласился я.

Не доезжая Дукоры, остановились. Мы отошли к кладбищу, а майор взял из своих трех провожатых и направился в местечко. Один из них должен был дать нам сигнал, когда можно будет идти в местечко. За кладбищем оставили лошадей. Усольцев занял оборону.

Начало светать. Из местечка, махая шапкой, бежал посыльный. Мы поднялись.

— Вы, товарищ командир, идите сзади. Черт знает, что они задумали, — сказал Усольцев и с пулеметчиками выскочил вперед.

Вот наконец и школа. Во дворе, занесенном снегом, по двое выстроены «самооборонцы» в черных шинелях. Вдоль шеренги прохаживались майор и еще один офицер.

— Смирно! — подал команду майор.

Солдаты удивленно смотрели на наших пулеметчиков, одетых в белые полушубки с красными звездочками на шапках. Офицер отдал мне честь.

— Вольно! — Я обернулся к солдатам. — Знаете, кто мы? Партизаны.

Солдаты не двигались.

— Мы знаем, — продолжал я, — как вы попали в хитро сплетенные сети противника. Многие из вас стыдятся своей фашистской формы, хотят вернуться в строй советских бойцов. Правильно я говорю?

— Правильно, — раздались робкие голоса.

— Так вот. Поверните оружие против оккупантов, и тогда вам прямой путь к нам, к партизанам. Пойдете?

— Пойдем, — уже смелее ответили «самооборонцы».

— Теперь можете разойтись, только не уходите со двора, — предупредил я их и обратился к офицеру: — Солдаты завтракали?

— Еще нет.

— Тогда пусть завтракают, а мы поговорим.

Офицер сейчас же распорядился, и мы вошли в дом.

— Что мне теперь делать? — волнуясь, спросил офицер.

— Выбирайте, — сказал я.

— Как выбирайте? — не понял он.

— Или ведите солдат против оккупантов, или они бросят вас и ваших солдат на советских патриотов.

Офицер показал нам склад оружия, амуниции и продовольствия. Во дворе «самооборонцы» разговаривали с партизанами.

Луньков отозвал меня в сторону и спросил:

— А мы оружие теперь им отдадим?

— Я думаю, что опасности нет. Каждому по пять патронов и винтовку, но все пулеметы и гранаты заберем пока себе.

— Ясно! — кивнул начальник штаба.