Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
Послушай, вот - тупица есть я, непроходимая и мерзкая притом! О Северус, прости меня, молю-у, прости, я умаливаю!
Себя я презираю за тугодумие своё, но не знал-не ведал я, что страстью ты ко мне
пылаешь таковою сильной, что преисполнен ты желанья, что излиться надобно тебе да поскорее, иначе - нет, пойми, не брезгую я!
– сам руку протянул, дабы освободить тебя от эякуляйта, рождённого в твоём нутре!
– О Гарри мой Гарри, прошу, во-первых, если уж берёшься ты применять словеса сложные, то, будь добр, обойдись без исправлений, ибо
Да, и голова болит у меня. И да, теперь тебя я с Квотриусом сравнивать буду… во всём, в каждом движении, в постели совершённом.
Но ты не обижайся - не можно мне иначе блок в голове без боли удержать. Сказывается прошлое моё проклятое, когда, иной раз, по несколько раз в неделю я блок держал высочайший, будучи в гостях у сказки, о коей тебе лучше не ведать. Не для того мы здесь с тобою вдвоём, дабы воспоминаниям о прошлом предаваться. Дай-ка приласкаю я тебя так, дабы страх твой пред соитием исчез полностью, в неге растворившись и вожделении. Хочу я, дабы сам просил меня о большем!
– Так много всего сказал ты, Северус, любимый, что я и не запомнил ни фига.
– А ну, выражаться благопристойно! А то «отсос», фиги уже полетели! Знаю я, что можешь говорить ты черни языком, но будь ласков - не говори со мною так! Да и сам я могу выражаться языком сим и зачастую понижаю излишне пафосный Квотриуса слог, но никогда не злоупотребляю сим.
Не запомнил ничего? Так, что же, повторить тебе сначала?
– Ты говорил о Волдеморте, о том, что голова твоя болит с тех пор от блоков. Это блоки из Окклюменции?
– Ну, разумеется, да! И трудно мне теперь с годами держать блоки сии - переутомил я разум, но хватит обо мне. Иначе вся ночь за разговорами пройдёт.
– Но говоришь ты снова в рифму, о Северус - великий рифмоплёт!
Меня же ты старался отвадить от сего. Что ж, значит, что можно Юпитеру, того нельзя быку? И ты - Юпитер тот, я же не жеребец-трёхлетка, как живописал меня ты в ночь единственную нашу, проведённую без крови… почти, почти совсем без неё, проклятой, не давшей нам соединиться во второй раз, и в третий…
А просто бык, ну, бычок, а ведь бычков отводят на закланье по ромейским законам, ведаю же я сей факт печальный.
И знаешь ты сие.
– О, как, оказывается, ненасытен ты, Гарри мой Гарри, а жаждал ты соитий многократных уж в ночь самую первую?! И нет, не бычок трёхлетний ты, и на закланье отвёл ты сам себя, когда заставил тебя всего изрезать. Ныне же не можно тебя и поласкать, дабы не причинить боли тебе, боли от касания твоих незаживших шрамов. Отчего не захотел ты свести их, как соделал я сие? Гляди, вот моя грудь, на ней же ни шрамика не осталось. Ни одного-единого, напоминающего мне о ночи той безумств.
– О, да безволос ты, Северус прекрасный! Чудесно это! С отрочества, когда пробиваться стала поросль на груди моей, молил я и Господа, и даже Мерлина, в коего не верую, дабы не много
– Если б не любил, то Квотриус был бы на месте твоём еженощно. Как последнюю псину, выгнал я его на мороз ради тебя, неблагодарный Гарри мой Гарри. Ты же любить меня не соберёшься с духом никак.
– Да вот как я тебя люблю!
Гарри залез на Северуса и стал целовать его лицо своими полу-порхающими поцелуями, потом заполз под одеяло и взял пенис Северуса в рот, так осторожно, так неумело, что Северусу пришлось приложить все усилия, чтобы возбудиться от слишком нежных, невесомых ласк.
Только когда Гарри, как в первый самый раз их «близкого» знакомства в спальне Северуса, вместо того, чтобы изучать заклинание Enervate, поцеловал и облизал головку, на этот раз без приложения зубов, член Снейпа набух прилившей кровью, но он не сумел кончить, как ни старался… ради Гарри, чтобы доказать ему его умелость в любовных играх. Однако Гарри так и не взял член в рот полностью, а только посасывал несмело головку. Он и не поласкал толком член языком, но это можно было списать на неопытность и незнание, что это можно и нужно было делать, но главное заключалось именно в этом младенческом, слишком лёгком посасывании.
Северус вспомнил, как Квотриус точно так же, несмело ласкал ему член в первый раз, но тогда он Сев, благополучно кончил. Отчего? Разве неумелые, впервые, как сейчас у Гарри, проделываемые братом ласки возбуждали его больше? Выходит, что да. Квотриус и в первый раз оказался более умелым, чем Поттер.
Северус высвободил член из губ Гарри, а именно так держал тот головку, касаясь краешками губ, либо из-за брезгливости, либо из-за неумения.
О-о! Сиятельный был по-настоящему обижен:
– Но, в конце-то концов, видел же Гарри, как делают минет другие парни, даже моложе него, в душевой и, оказывается, ещё и туалете! Ведь не в пустыне выросло дитятко! Мог бы и усвоить азы, хотя бы теоретически! И попытаться подключить к теории фантазию. Или фантазия отсутствует, как класс?
Неудовлетворённый Северус, только раззадоренный «массажем» головки члена, подумал уже раздражённо:
– Что, мне опять кончать на несчастное одеяло?! Несносный, пальцем деланный недо-девственник, не перевариваю! Не мог разве попытаться повторить мои штудии с его членом? Совсем голова не работает?! Только из головки через край хлещет? Так, успокойся, Сев, и думай лишь на одной латыни только. Да, и мальчишку, хотя он и ровесник почти твой… здесь, лишь чуть постарше, не смей ругать, не то наш Поттер совсем растеряется и не соделает ничего для меня боле.