Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
– Ты ведь величайший среди ныне живущих маг, маг Стихий. Тебе стоит только приказать одной из них, и она тотчас, по твоему велению, убьёт ослушника. Того, кто ослушался тебя.
Снейп, неожиданно для себя «читающий» в разуме Квотриуса без бывшего обязательным зрительного контакта, продолжал уговаривать молодого, рассердившегося, прежде всего, на себя, молодого волшебника.
– Я соделал сие. Только я виновен. Хочешь, убей меня, только отправь ненавистного тебе Гарри в «наше» с ним время.
Теперь, отныне только в «его» время.
– Так ты… Северус… ты решил остаться со мною?
Квотриус понял брата
– Нет, я так не решил и не решу, доколе останусь в живых. Я предлагаю всего лишь честный обмен любезностями.
Голос Северуса был исполнен иронии, хотя он по-прежнему стоял перед Квотриусом на коленях, обнимая его икры.
– Моя жизнь за жизнь Поттера в «его» времени, и да, небольшая добавка - забвение им всего, что произошло с ним за четыре года и, дай-ка посчитаю… ещё семь месяцев. Просто дунь на него слегка западным ветерком, это, правда, унесёт его на время некое в мир Немёртвых… Но он сильный чародей, выберется оттуда, живой и невредимый, только с некоторым привкусом долговременного Oblivate.
– Это заклинание Забвения, не так ли, Северус?
Квотриус получил полное разъяснение поступка Северуса, так ошеломившего его в первый момент, что он подрастерялся. Он почему-то не спешил подымать высокорожденного графа Снейп с колен.
Теперь Квотриус задал вопрос голосом внешне спокойным, холодным, но исполненным пронзительной вражды, словно ветер, расходящийся от него по всем направлениям сразу.
– Так значит ли сие, что жертвуешь ты, ты, великий маг, жизнию своею, едва успев зачать дитя, не дождаться рождения воистину счастливого наследника твоему роду, и всё сие - ради благополучия во всём сего ничтожного бывшего раба?! Не узнаю я тебя, о Северус. Но… не исполню я просьбы твоей, не обменяю жизнь твою пресветлую, столь дорогую мне, хотя бы, за то, что ты… был в жизни моей, на… это ничтожество, лишь зовимое магом. Я просто убью тебя.
– Эх, ну помереть за Героя - тоже ведь честь, и превеликая. Стану последней искупительной жертвой ради Избранного, к тому же любимого,– подумал Снейп.
Но его «услышали». Квотриус поинтересовался ещё более замораживающим голосом, хотя и без того уже во всей трапезной стало небывало холодно, о чём с таким усердием и самоотречённостью подумал высокорожденный брат, ради спасения никчёмной жизни недавнего раба ползающий перед ним, Квотриусом.
Даже кухонные рабы почувствовали поток освежающего ветра, каким-то чудом прилетевший в их пеклище.
Маг Стихий не мог понять слов, ведь думал профессор на родном языке, но сумел уловить эмоции. Наконец, Северус заговорил на латыни.
– Се есть Избранный, пред тобою. Погибло за него в «нашем» с ним времени множество волшебников и волшебниц, даже подростков, хотя и сам он едва стал совершеннолетним к моменту битвы за последний оплот Светлых сил. Я тоже был с ним… там и помогал ему, как умел.
– Так… сражался ты на стороне этого юноши? Но почему «Избранный»?
– Помнишь, рассказывал я тебе ещё в походном шатре нашем историю ранившего тебя волшебника, коий, перенесшись в… это время, как и Гарольдус, стал рабом, но вернул себе юность? Когда мы с Гарольдусом убили его, ему было столько же лет, сколько сейчас Избранному, сиречь двадцать два.
Так вот, давно,
Северус понял, что немедленная казнь откладывается, так он сумел отвлечь Квотриуса интересным, слава Мерлину, не рассказанным ранее повествованием о пророчестве безумной Трелони. Он незначительно подался назад, отцепив руки от Квотриуса, и вложил всю силу в черномагическое заклинание обезвреживания Стихии Воздуха:
– Finite Initorum Aeris concirclis!
И оно, как ни странно, сработало, а разбушевавшийся Квотриус был на время обезоружен и не в состоянии вызвать иную Стихию. Вот только никто не понял деяния Снейпа, а тот, недолго думая, откинулся навзничь на подушки и… заснул тяжёлым сном из-за значительной потери магического потенциала, вложенного в «грязное», тёмное, нечистое заклинание.
Северус, как известно, не был стихийным магом. Он просто очень хотел стать им, вот и докопался в волюмах по Тёмным Искусствам, имея свободный доступ к ним в библиотеке Тёмного Лорда, до некоторых полезных заклинаний. Уж если не суждено стать самому, то нужно ведь знать, как с этим порождением природы бороться. Вдруг родится на свет такое чудо богини Натуры?
Вот и поборол, но все заклинания по борьбе с магами Стихий были очень энергоёмкими и давались далеко не каждому волшебнику, не говоря уж о более слабых ведьмах и несовершеннолетних, не вошедших в полную магическую силу подростках. Тогда эти заклинания сами запали в память Северусу, хоть и посчитал он их интересными, но не особенно нужными. Всё равно, не бороться же ему с магом Земли Альбусом, своим другом и двойным начальником - в Хогвартсе и в Ордене. А больше стихийных магов в… том времени не родилось.
На счастье. А то, что случилось бы, если такое магическое громадьё присоединилось к одному из противоборствующих лагерей?! Хорошо, конечно, если к твоему. Тогда и Пророчество улетает в трубу за ненадобностью, так же, как и Избранный с его несчастной, изломанной, такой короткой жизнью. Жизнью, служившую мишенью для другого волшебника, имя которого боялись не то, что произнести, но даже лишний раз о нём подумать!
А тут - хлоп!
– и пригодилось. Заклинание было почти универсальным. Нужно было просто менять названия Стихий и способа их действия. Для кругового ветра понадобилось циклическое заклинание. Всё не просто, а очень просто. Только вот у Гарри, к примеру, несмотря на кажущееся, и только, преимущество перед профессором в отпущенном ему Мерлином магическом потенциале, такое заклинание не получилось бы сразу по двум причинам.
Первая - Гарри изначально и бесконечно был светлым магом, у него так и не развилась способность к Тёмным Искусствам. Хоть в спаррингах с профессорами Снейпом и Люпином использовались простейшие «тёмные» заклятия. Вторая - не хватило бы пресловутого потенциала, не прирождённого, но так и не приобретённого за время обучения Северусом в «этом» времени.
Да, Северус теперь был сильнее ученика. Он поборол, правда, не в честном поединке, самого всесильного Повелителя Стихий! А такое в честном противоборстве было бы нереальным, так, что Снейп спал сном праведника, победившего саму Смерть. «Смерть! Где твоё жало? Ад! Где твоя победа?»