Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
– О, значит, я мыслю, раз мне в голову приходят такие ассоциации. А почему я мыслю? Я же должен быть зверем,– подумал, да, именно подумал Ремус.
Шевеление у двери, закрытой на все известные Ремусу - человеку Запирающие заклинания. А уж их-то он знал с полторы дюжины, и все они были наложены им на дверь в свою спальню.
Пахнет… Опять этот запах запах невинности, не растраченной попусту, а приносимой в жертву ему, оборотню, нелюдю, как говорят даже без души.
Но вот и нет никого. Луна была здесь, Луна убедилась, не страшась волка, в его нормальном
Больше Рем не думал. Вместо этого он рвал себя на части так злобно, словно смертельного врага, неистово, как яростного гада, жестоко, как… настоящий, решившийся на самое тяжкое самоубийца.
Когда душа волка только лишь воспарила в Междумирье, душа оборотня покидала уже мир Немёртвых. Волк своей нелюдской сущностью мешал Люпину уйти навсегда и не мучаться более никогда.
Запирающие заклинания пали, и дверь отворилась… Но Луна была рядом. Она схватила истерзанное тело любимого, теперь уже в человеческом обличии и поцеловала, да так страстно, словно бы всю свою любовь, носимую в себе годами, желала вложить в один поцелуй, вернув - да!
– вернув его к жизни!..
… - Вот так всё и было, Гарри мой Гарри, - закончил Северус.
– А теперь отпусти меня погреться к жёнушке под крылышко, а то весь мой пыл куда-то сгинул и теперь мне очень холодно рядом с тобою.
Ну как, не надумал ты принять моё щедрое предложение? Смотри, в следующий раз… Да он нескоро и будет.
– Почему, Северус, любимый мой?
– Скоро мы с Квотриусом отправляемся в дальнее странствие поперёк всей Британии. И тебе… там не место.
– А не решить ли мне самому, с кем и где мне место?
И, да, я принимаю твоё, поистине щедрое предложение, я ценю его, поверь. В какой позе пожелает Ваше Сиятельство… принять Вас? Объять и, если только можно грязнокровке, овладеть Вами?..
– Не глумись, Гарри мой Гарри, это действительно от щедрот моих. Только для тебя делаю я такое исключение. Квотриус…
– Да надоело мне о Куотриусе! Всё Куотриус да Куотриус! И ни слова обо мне! Горе мне, горе несчастному! Всё ты сравниваешь меня со своим предком! Да как ты можешь?! Мы же такие… разные…
– А в смысле занятий любовью вы оба одинаковы для меня. Так же пылки, так же скоры на расправу, то есть, на излитие спермы. И мне мало одного соития хоть с кем из вас! Мне нужно больше, много больше!
– Но твой анус я всё же повредил, потому-то и только потому предлагаю взять себя. Иначе бы ты хрен этого предложения дождался, только разве что, через месяц! Но нас с Квотриусом не будет как раз, по моим прикидкам, примерно это время… Или даже дольше, если не повезёт с… ними.
А езжай-ка ты с нами, коль не боишься приключений на свою жопку, такую аппетитную, к слову сказать. Ты ведь не будешь против сопровождать меня в компании с несколькими легионерами… Если они понадобятся. Заодно и потренируемся в весёлой науке любви. А то ты сейчас столь пылок, что с тобою даже и не интересно. Кончаешь от одного прикосновения и нескольких фрикций. Ну разве это дело? Нужно учиться пролонгировать совокупление, как это делает столь нелюбимый тобою Квотриус.
– И, вот ещё, научись произносить его имя в соответствии с ромейской традицией, произнося после «к» твёрдое «в», но не «w»,
– Не хочу! Назло! Назло буду говорить «Кх`э-вот-ри-y-y-c»!
Гарри опять, на этот раз, от бесконечных разговоров о ненавистном сопернике, из-за нервяка, его мгновенно почему-то охватившего, перешёл на говор х`васынскх`. Назло, назло Северусу, такому обманчивому любимому! Поттер понимал, что идёт на разрыв с Северусом, но ему нравилось балансировать на грани неведомого, он и не знал, что Снейп отреагирует… так мгновенно.
– Оставайся, мальчик… Бывший.
Закрой за мной дверь, я ухожу. Быть может, не навсегда, но уж точно - надолго. И на сей раз тебе, именно тебе искать моей близости снова! Не то вовек не получишь её.
Профессор низко склонился над лицом зацелованного им, познанного Гарри и… не удержался, но поцеловал в такие соблазнительно припухшие от ласк, розовые даже при освещении светильника, губы юного мужчины.
Не удовольствовавшись этим, Снейп всё же произнёс исцеляющее все недуги по ночам Звёздное заклинание, которое не удалось наложить в своё время на Квотриуса, и пришлось обходиться более болезнетворным, зато и основательным, в связи с вызовом Стихий, Небесным заклинанием.
Оно работало всегда, а вот более мягкое, Звёздное заклинание срабатывало, капризничая, как и свет мириадов солнц, находящихся, в основном, в центре Вселенной, неровно, мерцающе светящих в морозной мгле, передающих свои силы на миллиарды парсеков безжизненного эфира маленькой планете Земля, блистающих таинственно, в облачные ночи, незримо, но всё же светящиеся там, за облаками, там, за горизонтом, там, куда не достичь человеческому взору даже, там, где сливаются они в Млечный Путь, на самом деле громадных размеров спираль, закручивающуюся внутрь и уплотняющуюся их телами, огромное, непостижимое разумом человеческим устройство мироздания…
Глава 37.
… Трещинки на анусе Гарри были излечены. Теперь опять можно было войти в него и доставить, и познать радость обладания молодым, нетронутым телом, но… Северусу не хотелось. Так быстро угасло желание Снейпа познавать юношу… Ещё недавнего юношу, с которым было так хорошо, как никогда, что он чуть даже не заговорил верлибром, хоть иногда и сбивался на него в мыслях…
Только поэт - Квотриус мог слагать длинные и прекрасные своею образностью, но не соблюдением размера, оды. Северус вспомнил всё, предшествовавшее этому да и прошлому - кровавому - актам любви с Гарри.
– Так вот, от кого эта, подчас болезненнная тяга к поэзии! Вот, кто её неиссякаемый источник! Вот, из-за чего я стремительно подавлял в себе желание заговорить верлибром на латыни!
Квотриус! Повсюду Квотриус!
Да, он был повсюду, ловящий высокорожденного своего брата у подножья лестницы, неспящий, ревнующий, беспокоющийся.
И Северус с радостью и… облегчением, словно после исполнения тяжёлой работы, бросился в ставшие привычными и незаменимыми, объятия брата - полукровки.