Партизаны. Цирк
Шрифт:
Бруно стоял в стороне с Ринфилдом и Харпером. Они перебросились мнениями о том, что могло случиться с братьями и почему, но поскольку было ясно, что ответа нет, они вскоре замолчали и оставались в таком состоянии до тех пор, пока не вошел полковник Сергиус собственной персоной. Лицо его было суровым и жестким, как будто полковник с трудом сдерживал гнев.
— Отвратительно! Непостижимо! Оскорбительно! — воскликнул он. — Чтобы такое случилось с гостями нашей страны! Обещаю, что мы проведем самое тщательное расследование этого дела. Какой позор для Крау!
— Вряд ли стоит винить
— Верно-верно, Крау вне подозрений. Но разве от этого легче? Позор нашей страны — наш позор. — Полковник помолчал, а затем сказал чуть тише: — Похищение не обязательно произошло во время остановки. — Он взглянул на Бруно. — Мне жаль, что приходится это говорить, мистер Вилдерман, но ваших братьев могли выбросить из поезда и во время движения.
Бруно не смотрел на полковника. Он всегда прекрасно владел своими эмоциями, но сегодня внешнее спокойствие давалось ему с трудом.
— Кому это могло понадобиться? У кого поднялись рука на такое? Я знаю своих братьев лучше, чем кто-либо в мире, они никогда никому не причиняли вреда.
Сергиус с жалостью посмотрел на артиста.
— Разве вы не знаете, что всегда страдают невинные? Если кто-то захочет ограбить дом, он не станет выбирать жилище знаменитого гангстера. — Полковник повернулся к своему помощнику. — Принесите сюда радиотелефон и соедините меня с министром транспорта. Нет, лучше потолкуйте с ним сами. Если министр выразит недовольство, что его срывают с постели, скажите ему, что в таком случае я приду и поговорю с ним лично. Скажите: я хочу, чтобы осмотрели каждый метр путей между столицей и Крау в поисках двух пропавших людей. Это очень срочно. Скажите ему, что пострадавшие могут быть тяжело ранены, а на улице сейчас минусовая температура. Через два часа я жду доклад о результатах поисков. Потом позвоните военным летчикам. Прикажите им сделать то же самое, но с помощью вертолетов. Я жду их рапорт через час.
Помощник вышел.
— Вы думаете, что возможно… — начал Ринфилд.
— Я ничего не думаю. Задача полицейского — ничего не упустить. Через час мы кое-что сможем узнать. Я не очень рассчитываю на этого старого губошлепа министра транспорта, но военно-воздушные силы — это совершенно другое дело. Вертолеты летят на высоте десяти метров, и с каждого борта сидит опытный наблюдатель. — Сергиус посмотрел на Бруно с выражением мнимого сострадания. — Я вам сочувствую, мистер Вилдерман. И вам, мистер Ринфилд.
— Мне? — переспросил директор. — Да, конечно, пропали два моих лучших артиста. И я их очень ценю. Но не только я. Их любят и ценят все в цирке.
— Но другим не придется платить выкуп. Я допускаю и такую возможность. Если она действительно возникнет, вы готовы заплатить значительную сумму за то, чтобы их вернуть?
— О чем вы говорите?
— Увы, даже в нашей прекрасной стране есть негодяи. У нас есть даже похитители людей, и их излюбленный метод — похищение людей из поезда. Это отчаянные люди, ведь похищение в нашей стране карается смертью. Я всего лишь высказываю предположение,
— Вы увидите одного из них.
Сергиус пристально смотрел на Бруно. Все остальные тоже посмотрели на него. Мария медленно провела языком по губам. Полковник сказал:
— Насколько я понимаю…
— Пока мои братья не подросли, я выступал с сольным номером. Несколько часов тренировки — и я смогу его исполнить.
Сергиус не сводил с артиста изучающий взгляд:
— Мы все знаем, что вы человек без нервов. Но неужели у вас нет и чувств?
Бруно молча отвернулся.
Полковник задумчиво посмотрел ему в затылок и тоже отвернулся.
— Здесь все обитатели этого вагона?
— Все, полковник, — ответил Ринфилд. — Но вы высказали мнение, что похитители…
— Вы слышали, что я сказал: задача полицейского — ничего не упустить. Кто-нибудь слышал ночью какой-нибудь шум, какие-нибудь необычные звуки?
Наступившее молчание красноречиво свидетельствовало о том, что никто ничего не слышал.
— Очень хорошо. Купе братьев последнее в этом вагоне. Кто спал рядом?
Кан Дан наклонил вперед свой могучий торс:
— Я.
— Вы наверняка что-то слышали!
— Я не ответил на ваш предыдущий вопрос. Это означает — нет, не слышал. Я сплю очень крепко.
Полковник задумчиво оглядел великана.
— Ваши размеры позволяют вам сделать это в одиночку.
— Вы меня обвиняете? — вкрадчиво спросил Кан Дан.
— Я лишь констатирую факт.
— Владимир и Йоффе — мои хорошие друзья, очень хорошие. И все это давно знают. Зачем мне нужно было столько ждать, чтобы совершить подобную глупость? К тому же, если бы это сделал я, не осталось бы никаких следов борьбы. Я легко мог бы просто унести их обоих, по одному в каждой руке.
Сергиус был настроен скептически:
— В самом деле?
— Полковник желает, чтобы я продемонстрировал?
— Было бы любопытно.
Кан Дан указал на двух дюжих полицейских, стоявших поблизости.
— Ведь эти парни крупнее и сильнее братьев Вилдерман?
— Думаю, да.
Для такого великана, каким он был, Кан Дан двигался поразительно быстро. Полицейские не успели еще принять защитную позу, как он уже оказался рядом и обхватил каждого из них своими огромными руками, прижав им руки к бокам. В следующее мгновение оба болтали ногами в воздухе и яростно боролись, стараясь высвободиться из объятий Кана Дана, далеко не ласковых, судя по выражениям их лиц.
— Прекратите дергаться, не то мне придется вас слегка прижать, — все так же спокойно сказал артист.
Видимо, усомнившись, что он способен увеличить давление, полицейские забились с удвоенной силой, стараясь освободиться. Тогда Кан Дан прижал их чуть больше. От боли один из мужчин закричал, а другой зарычал. Кан Дан продолжал безжалостно сдавливать их, и наконец оба прекратили борьбу. Артист осторожно поставил обоих на ноги и отступил назад, скорбно наблюдая за тем, как они рухнули на пол.