Пасхальные рассказы о любви. Произведения русских писателей
Шрифт:
Он долго ходил, устал и вошел в церковную ограду на шумной улице. Бледный мальчик, сидевший на скамейке, испуганно глянул на Саксаулова и тотчас же опять принялся неподвижно смотреть перед собой. Его голубые глаза были печальны и нежны, как у Тамары. Он был такой маленький, что ноги его торчали вперед со скамейки.
Саксаулов сел рядом с ним и с жалостливым любопытством стал его рассматривать. Было в этом одиноком мальчугане что-то радостно напоминающее и волнующее. А на взгляд это был самый обыкновенный мальчишка: отрепанная одежда, белая
Он долго сидел на скамейке и вдруг встал и тоскливо пискнул. Он побежал из ворот по улице, потом остановился, метнулся в другую сторону и опять остановился. Видно было, что он не знает, куда идти. Он заплакал, тихо, без крика, роняя крупные слезы. Собралась толпа. Пришел городовой. Мальчика стали расспрашивать, где он живет.
— Глюхов дом, — лепетал мальчуган, еще не ясно, по-младенчески, произнося слова.
Но улицы мальчик не знал и только повторял:
— Глюхов дом.
Городовой, молодой и веселый, подумал и решил, что такого дома поблизости нет.
— Ну, а у кого ты живешь? — спросил угрюмый мастеровой. — Отец-то у тебя кто?
— Отца нет, — отвечал мальчик, обводя толпу заплаканными глазами.
— Отца нет, такое дело, — серьезно сказал мастеровой и покачал головою. — Ну, а мать кто?
— Мама есть, — сказал мальчик.
— Как же ее зовут?
— Мама, — сказал мальчик, подумал и прибавил: — Черная мама.
Кто-то в толпе засмеялся.
— Черная? Что ж, фамилия такая? — догадывался угрюмый мастеровой.
— Прежде белая была мама, а теперь черная, — рассказывал мальчик.
— Ну, брат, тебя не разберешь, — решил городовой. — Надо в участок свести. Там справятся по телефону.
Он подошел к воротам и позвонил. В это время, завидев городового, дворник с метлой в руках уже выходил из ворот. Городовой велел ему вести мальчика в участок. Но мальчик вдруг словно надумал что-то и крикнул:
— Ну, пустите, сам найду!
Он, может быть, испугался Дворниковой метлы, может быть, и в самом деле что-то припомнил, — только так побежал, что Саксаулов чуть не потерял его из виду. Но скоро мальчик пошел тише. Он колесил по улицам, перебегая с одной стороны на другую, отыскивая и не находя своего дома. Саксаулов шел за ним молча. Он не умел разговаривать с детьми.
Наконец мальчик устал. Он остановился у фонаря, прислонясь плечом к столбу. На глазах его сверкали слезинки.
— Милый мальчик, — заговорил Саксаулов, — что же ты, еще не нашел?
Мальчик молча посмотрел на него грустными, кроткими глазами, — и вдруг Саксаулов понял, что заставляло его так неотступно следить за мальчиком. Во взоре и в лице маленького скитальца было что-то, придававшее ему необычайное сходство с Тамарой.
— Милый, как тебя зовут? — взволнованно и нежно спросил Саксаулов.
— Леша, — сказал мальчик.
— Что же ты, милый Леша, живешь с мамой?
— С мамой. Только это — черная мама, а прежде белая мама была.
Саксаулов догадался,
— Как же это ты заблудился? — спросил он.
— А мы шли с мамой, все шли. Она велела сидеть и ждать, а сама пошла. А мне стало страшно.
— Кто же твоя мама?
— Мама? Она — такая черная и сердитая.
— А чем она занимается?
Мальчик подумал.
— Кофей пьет, — сказал он.
— Ну, а еще что?
— Еще с жильцами ругается, — подумав, ответил Леша.
— А белая мама где?
— Ее унесли. Положили в гроб и унесли. И папу унесли.
Мальчик показал рукой куда-то вдаль и заплакал.
«Что же с ним делать?» — подумал Саксаулов.
Но вдруг мальчуган опять побежал. Через несколько поворотов он пошел потише. Саксаулов опять догнал его. Лицо мальчика изображало странную смесь радости и боязни.
— Вот Глюхов дом, — сказал он Саксаулову, показывая на пятиэтажную уродливую громадину.
В это время из ворот «Глюхова дома» показалась черноволосая, черноглазая баба в черном платье и черном платке с белыми горошинами. Мальчик боязливо сжался.
— Мама, — шепнул он.
Мачеха увидела его и удивилась.
— Ты зачем здесь, постреленок! — закричала она. — Велено тебе было сидеть на скамейке. Зачем сошел?
Кажется, она собиралась тут же прибить мальчика. Но, заметив, что на них смотрит какой-то барин, очень строгий и важный с виду, она заговорила помягче:
— Я только отошла на полчаса, а он и побежал. С ног сбилась, искавши, пострел этакий! Сердце не на месте!
Она захватила в свою широкую лапищу крохотную ручонку ребенка и потащила его во двор. Саксаулов заметил номер дома и название улицы и пошел домой.
IV
Саксаулов любил слушать рассудительные речи Федота. Вернувшись домой, он рассказал ему про Лешу.
— Это она его нарочно, — решил Федот. — Ведь який яд — баба! Экую даль от дома отвела!
— Зачем же ей это? — спросил Саксаулов.
— Как сказать! Известно, глупая баба, — думает: заблудится мальчонка на улице, всячески, не оставят, — может, кто и возьмет. Известно, мачеха. Что ей, нежалимое дитятко.
Саксаулову не верилось. Он сказал:
— Да ведь полиция нашла бы ее!
— Известно, нашла бы, — ну а, между прочим, она, может быть, и совсем из города уедет, ищи тогда.
Саксаулов усмехнулся.
«Положительно, — подумал он, — моему бы Федоту быть судебным следователем».
Вечером, сидя перед лампою за книгой, он задремал. Пригрезилась Тамара — нежная, белая, — пришла и села рядом. Лицо ее было удивительно похоже на Лешино лицо. Она смотрела неотступно, настоятельно и чего-то ждала. Томительно было Саксаулову видеть ее светлые, молящие глаза и не знать, чего она хочет. Он быстро поднялся и подошел к тому креслу, где показалось ему, что сидит Тамара. Остановясь перед нею, он громко и страстно спросил: