Паспорт предателя
Шрифт:
За несколько недель не произошло ничего особенного. Себольд смонтировал радиостанцию и повел Дюкена в Сентерпорт взглянуть на нее. Дюкен остался доволен, но не мог сообщить, когда именно Себольду будет дана возможность применить познания в коде и радиотехнике, полученные в Гамбургской школе шпионов. Было также неизвестно, когда, наконец, Себольд начнет свою деятельность в качестве специалиста по микрофотографии. Наверняка многое происходило вне его поля зрения, но ФСБ не могло выяснить этого. Себольд также не делал никаких попыток. Излишнее рвение могло погубить все дело. На предприятия Нордена
Лили Штейн, видимо, тянула время так же, как и Дюкен.
Однажды ночью Дюкен привел Себольда в пивную под названием «Маленькое казино» — на 88-й Восточной улице, в самом центре Йорквилля, густо населенного немецкого квартала Нью-Йорка. Он познакомил Себольда с несколькими официантами, поварами и пекарями пассажирских пароходов «Северогерманского Ллойда», все еще совершавших рейсы между Нью-Йорком и Гамбургом. Эти люди, объяснил Дюкен, были курьерами, переправлявшими сведения в Германию и обратно; они же будут отвозить микропленки, которые «в свое время» заготовит Себольд.
Вскоре перед ФСБ, уже взявшим на заметку курьеров, стала вырисовываться общая картина.
Как-то вечером, это было в конце апреля, когда Себольд и Дюкен, мирно беседуя, потягивали пиво в «Маленьком казино», к ним подошел человек, по имени Вильгельм Зиглер, шеф-повар на пароходе «Америка». Это был курьер, который привез письмо от гестапо. Себольд должен был начать связь по радио с Третьей империей 15 мая в 7 часов вечера. В этот час он должен слушать позывные, которые гестапо дало его станции. Вызывать будет гамбургская станция АОР.
Как это ни странно, Дюкен не выразил желания присутствовать при первой пробе новой шпионской рации. Дж. Эдгар Гувер заподозрил хитрость. Возможно, Дюкен нанесет неожиданный визит Себольду. Поэтому из предосторожности 15 мая в 7 часов вечера местность вокруг коттеджа в Лонг-Айленде кишела агентами ФСБ.
В самом коттедже Себольд и двое агентов напряженно следили за стрелками часов. Ровно семь.
Один из агентов начал выстукивать позывные. Потом подождал ответа. Снова дал позывные и снова подождал, но тщетно. Так продолжалось целый час. Ответом было абсолютное молчание — тревожное и гнетущее.
На следующую ночь процедура повторилась с тем же результатом. Приемник оставался немым.
В ночь на 17 и на 18 мая повторилось то же самое.
Но 18 мая произошла странная вещь. Дом, где жил Дюкен, возле Центрального парка, разумеется, находился под постоянным наблюдением. В ночь на 15, равно как и на 16 и 17 мая Дюкен, очевидно, был у себя на квартире, по крайней мере в то время, когда делались попытки наладить радиосвязь с Германией. Он каждый вечер возвращался не позднее семи часов, и больше его не видели выходящим из дому.
Однако 18 мая, около 10 часов вечера, гуверовские агенты неожиданно встретили Дюкена на улице, шагавшим по направлению к Центральному парку. Между тем агенты были уверены, что он с четырех часов дня находится дома.
Не означало ли это, что у пройдохи Дюкена имелся про запас другой выход на квартиры? Не отправлялся ли он каждую ночь
Но беспокойство, созданное поведением Дюкена, рассеялось благодаря хорошим новостям, которые к полуночи пришли в нью-йоркское отделение ФСБ. Себольд, или, вернее, агент ФСБ, наконец-то, связался с Гамбургом. И Гамбург передал зашифрованную телеграмму гестапо:
«Шлите передачи только два раза в неделю. Назначьте дни, в которые вы намерены передавать. Нам годятся любые. Для верности дублируйте передачи. Мы готовы в 7, 13 и 17 часов».
ФСБ ответило:
«Ваши сигналы очень слабы. Нельзя ли улучшить? Буду передавать по вторникам и четвергам в 13 и 17 часов. Слушать буду ежедневно, кроме вечера субботы и воскресенья».
Дюкен казался чрезвычайно довольным, когда Себольд сообщил, что радиосвязь установлена. Он повел Себольда в Сити-Холл-Парк; оба сидели на скамейке и беседовали, так как Дюкен чувствовал себя здесь в безопасности от диктографов. Но он не знал, что кинооператор ФСБ направил на него телеобъектив — все это для того дня, когда суду понадобятся документальные доказательства этой встречи.
Вскоре Дюкен взял с собой Себольда на Уоррен-стрит, где они сели на паром, направлявшийся в Джерси-сити. Дюкен сказал, что на пароме он может убить двух зайцев сразу: нужно передать кое-что Себольду для радиостанции и, кроме того, он хочет взглянуть на суда, стоящие на якоре на Гудсоне.
Сведения, которые Дюкен продиктовал для передачи на станцию АОР, были следующие:
«У Ролс-Ройса спроектирован авиамотор, помещающийся в крыльях, как колбаса в бутерброде. У Ликоминга — также. Я послал чертежи через Китай. Союзники заказали дополнительно 10 000 пулеметов для мотоциклов и прицелов к ним. Разведка Соединенных Штатов получает сведения через Мирона Тейлора в Ватикане. Тамошний священник передает их. Пароход «Чемплен» производит погрузку военных материалов из США. Он вооружен против воздушных налетов и подводных лодок. На нем, возможно, будут находиться члены французской комиссии. Возле Бермудских островов он войдет в состав каравана конвоируемых судов и возьмет курс на Шербур».
Теперь перед ФСБ возникла дилемма. Некоторые из продиктованных Дюкеном сведений отличались абсолютной точностью, другие были ошибочными — частично или полностью. В передаче сведений, не соответствующих действительности, особой беды не было, но если задержать правильную информацию, немцы могу заподозрить Себольда. Было принято компромиссное решение. Ночью, когда связались со станцией АОР, некоторые факты, сообщенные Дюкеном, подвергли легкому искажению, другие же передали в точности так, как продиктовал Дюкен, но тем временем были приняты меры, чтобы эти данные более не отвечали действительности.