Паспорт предателя
Шрифт:
Затем агент слышал, как щелкнули каблуки и два гортанных голоса воскликнули в унисон: «Хайль Гитлер!»
В ту ночь Эллен Мейер устроила большой прием. Агенты, направившие бинокли на окна гостиной Мейеров, видели много мужчин со стаканами и кружками в руках. Это было непохоже на обычную вечеринку. Люди собирались в уголках гостиной, видимо, обсуждая нечто серьезное. Здесь были Людвиг и Люси. Нехватило агентов, чтобы выследить каждого из гостей до его дома; и сыщики решили следовать за двумя молодыми людьми, которые держались все время вместе и на вид казались еще более прожженными малыми, чем остальные.
Оказалось,
Теперь даже самому Гуверу было трудно удержать в памяти все имена и обстоятельства дела. А ведь это было лишь одно из многочисленных дел, которым занимался руководитель ФСБ. И все же ситуация прояснялась с каждым днем. Людвиг был приемщиком всей информации, какую поставляли Фрелих, Эллен Мейер и, несомненно, также Ганс Пагель и Карл Мюллер. Затем Людвиг передавал все сведения «профессору» для анализа. Борхардт возвращал их в обработанном виде, и тогда Людвиг, Люси и Эллен Мейер спешно принимались за письма.
На следующее утро после визита к «профессору» Людвиг подъехал в автомобиле к дому Люси Бемлер в Маспете. Он выглядел бледным и усталым; в этом не было ничего удивительного: после вечеринки в доме Эллен Мейер, закончившейся к трем часам утра, Людвиг проработал всю ночь напролет. Он спустил шторы в комнате, но до утра в щель был виден свет. Очевидно, Людвиг работал над последней информацией, которую собирался послать в Лиссабон. Пароход отбывал в то же день.
Людвиг недолго оставался у Люси. От нее он сразу же отправился к себе. Через несколько минут после его ухода Люси поехала в Нью-Йорк. Она пошла прямо в главный почтамт, к окошку воздушной почты. Прежде чем открыть сумочку, она достала из кармана и надела перчатки. Затем вынула письмо и опустила в ящик для воздушной почты.
Агенты ФСБ отметили про себя, что, несмотря на всю свою осторожность и хитрость, члены шпионской шайки подчас вели себя просто глупо. Люси надела перчатки для того, чтобы на конверте не осталось отпечатков ее пальцев, как будто бы это могло иметь какое-нибудь значение после того, как конверт пройдет через столько рук.
Дальше стало выясняться, что оба парня — Пагель и Мюллер — немаловажные звенья шпионской шайки. Они работали главным образом на пристанях. Утром, в первый же день слежки, каждый из них отправился из дому пешком по направлению к реке Гудсон. Встретившись здесь, они побрели в нижнюю часть города, стараясь держаться поближе к молам больших пароходных компаний вдоль Гудсона. В 1941 году, когда все это происходило, дядя Сэм еще не был на-чеку. Самолеты, боеприпасы для союзников складывались в штабеля на доках Уэст-Сайда в Нью-Йорке, и их местонахождение отнюдь не хранилось в секрете. Агенты видели, как Мюллер и Пагель бродили по докам и разглядывали большие ящики с надписями, указывавшими их содержимое и место назначения. Шпионы ухмылялись друг другу, делая заметки и слоняясь то по одному молу, то по другому.
Федеральные агенты не сомневались в огромной ценности информации, собираемой Пагелем
Однажды утром Борхардт неожиданно изменил своим привычкам. Вместо того чтобы после короткой прогулки и покупки утренних газет вернуться на Айшем-стрит, он сел в такси и отправился на Баттери-Плейс, № 17. Сыщики остались у входа. Они не имели права войти: там помещалось германское консульство.
Борхардт вошел в здание с пустыми руками, а вышел с большим пакетом. Затем он направился домой. Долгое время сыщик в соседней комнате ничего не слышал. Он решил, что сосед изучает принесенное из консульства. Затем заработала машинка, и стук ее продолжался непрерывно несколько часов. Перед вечером Борхардт вернулся в консульство на такси; он вез тот же самый пакет, но теперь паке стал объемистее. «Профессор» оставался в здании на Баттери-Плейс всего несколько минут и вышел оттуда с пустыми руками.
Глава восьмая
Печь на Баттери-Плейс, 17
Главный привратник здания на Баттери-Плейс, 17, американский ирландец средних лет, Уолтер Моррисон всей душой ненавидел нацистов, работавших в консульстве. Желая быть полезным своей стране, Моррисон решил достать кое-какие материалы из того бумажного хлама, который часто приносили ему атташе германского консульства с тем, чтобы сжечь все это в котельной.
Моррисон только не знал, как ему следует действовать, и посоветовался с надежным другом, полицейским лейтенантом в отставке.
— Какие-то личности, — сказал он бывшему полицейскому, — очевидно агенты германского консульства, время от времени приходят сюда с большими связками бумаги. Они стоят и смотрят, пока я бросаю эти связки в топку. Должно быть,— добавил привратник,— это важные бумаги, иначе их просто бросали бы в корзину, как обычно.
— И часто они жгут эти бумаги?
Моррисон пожал плечами.
— Раз в неделю или около того. В общем нерегулярно. Видно ждут, покуда накопится большая связка, а потом передают мне для уничтожения.
— Когда они были в последний раз?
— Вчера после обеда. Значит, бумаг не будет больше примерно с неделю.
— Всегда ли они стоят и ждут, пока вы бросите связки в топку и закроете дверцу?
Моррисон покачал головой.
— Нет, не всегда, — сказал он. — И вот как я могу провести их: все, что требуется, — это переключить тягу в топке. Затем я могу бросить бумагу внутрь. Обгорит только верхний слой связки, а потом огонь потухнет.
— Вы можете сделать это незаметно?
Моррисон кивнул утвердительно.
— И вам всегда заранее известно, когда они должны притти?
— Да. Я помогаю им таскать бумаги.
— Чудесно, — сказал друг. — Может быть, вы сумеете достать что-нибудь такое, за что ухватятся агенты ФСБ.
Моррисон ухмыльнулся.
— Я переключу тягу, и бумаги будут в такой же безопасности от огня, как если бы они находились в баке с водой.
Через два дня пути разных сыщиков сошлись у дома Эллен Мейер. После десяти часов утра показалась Люси. Через некоторое время пришел Людвиг, а вслед за ним молодые люди с пристани, Ганс и Карл.