Паспорт предателя
Шрифт:
После прихода Людвига торг все еще продолжался. Два шпиона в соседней комнате могли бы почуять неладное, если бы агенты перестали спорить. Поэтому время от времени сыщик, понимавший по-немецки, отходил на цыпочках от стены, у которой подслушивал, и громко делал замечание по поводу картины. Разумеется, большую часть времени говорил другой агент, лжехудожник. Видимо, трюк удался, так как шпионы стали подробно обсуждать наблюдения, накопленные Людвигом во время поездки. Борхардт даже сказал:
— Если бы эти люди за стеной так не шумели, я мог бы лучше сосредоточиться.
Подслушанная беседа не добавила ничего
— А, это тот нью-йоркский материал, который собрала миссис Мейер?
— Да, — ответил Людвиг, — я уверен, что вы найдете его интересным.
Наступило длительное молчание. Затем Борхардт сказал:
— Это очень важно. Берлин будет чрезвычайно доволен.
Больше «профессор» ничего не говорил, но агенты ФСБ знали, что все эти шпионские донесения будут перехвачены на Бермудах.
Людвиг, видимо, собирался уходить. Он сказал, что зайдет завтра взять отчет.
— Знаете, завтра отправляется самолет, — прибавил он.
— Я буду работать всю ночь, — ответил Борхардт. — У вас останется достаточно времени, чтобы написать письмо. Но я не советовал бы в одном письме сообщать всю информацию, которой мы располагаем. Вдруг что-нибудь стрясется. На всякий случай пошлите несколько писем.
— Но вы уведомите Берлин, что информация уже в пути?
— Разумеется, — сказал «профессор». — Сегодня после обеда я отправлюсь в консульство.
Борхардт сдержал слово и работал всю ночь. Рано утром пришел Людвиг. Он оставался у «профессора» ровно столько времени, сколько нужно, чтобы просмотреть отчеты.
— Доктор, вы — чудо!
— Благодарю вас, Людвиг, — ответил «профессор». Затем последовало щелканье каблуков и прозвучавшее в унисон «Хайль Гитлер!»
Людвиг вернулся к себе в Бруклин. Там его уже ожидала Люси. Агентам было известно, что Людвиг всякий раз лично проверял, чтобы ни в одно из писем случайно не попал листок с машинки Борхардта. По крайней мере ни одно из перехваченных в Бермудах писем не совпадало с шрифтом этой машинки. Образчик шрифта, который удалось достать при помощи квартирной хозяйки, был отправлен на Бермуды, а копия осталась в ФСБ. Был сделан запрос в лабораторию документов в Вашингтоне, куда направлялись все перехваченные письма. Ответ гласил, что ни в одном из писем ни одна фраза не вышла из-под машинки Борхардта.
Через несколько часов гуверовские агенты проследили, как Люси прямо от Людвига направилась в Главный почтамт и отправила письмо авиапочтой.
На следующий день начальник британской цензуры в Гамильтоне (Бермуды) Чарльз Уоткинс-Менсе в ожидании письма приказал своим служащим быть на-чеку. ФСБ сообщило, что письмо отправлено и, видимо, адресовано в Лиссабон или Мадрид.
Вскоре письмо обнаружили и подвергли действию высокой температуры. Уоткинс-Менсе увидел, что письмо отпечатано на стандартном листке бумаги. Тайный текст был написан на оборотной стороне.
Текст, отпечатанный на машинке, гласил (приводим в сокращении):
«Дорогой сэр!
Пожалуйста, извините, что я не писал вам так долго. Как вам известно, я был в отъезде... Но это не была поездка
На оборотной стороне этого невинного послания говорилось совсем иное (тоже сокращенный текст):
«Лагерь Стюарт подле Хайсвилла — громадная территория, видимо, служит центром подготовки и комплектования полков береговой артиллерии. Их теперь тренируют и как зенитчиков. Там расквартированы следующие полки береговой артиллерии (здесь Людвиг дает подробное перечисление). Лагерь Дейвис, подле Холли-Ридж, Северная Каролина, на автостраде 17, — громадная территория, лагерь создан совсем недавно, совершенно новый, расширение его еще продолжается, но в официальных списках его нет; примерная вместимость казарм от 30 до 50 тысяч человек; территория — 4 мили длиной, видели здесь части 5-й дивизии. Лагерь Пендлтон — к югу от Виргиния-Бич (штат Виргиния). Разрешение на вход получить не удалось».
Секретное письмо изобиловало подобными деталями, которые представляли огромный интерес для Берлина. Людвиг, видимо, сделал во время путешествия множество наблюдений. Уоткинс-Менсе содрогнулся при мысли о том, что подобная информация могла дойти до Берлина.
Агентам в Бруклине было известно, когда Людвиг отправляется в город. Он часто ездил к Борхардту, и Люси работала у него на дому почти все время, пока он был там, или же трудилась ночи напролет у себя дома.
Из прошлого опыта федеральным агентам было известно, что такая усиленная активность не бывает случайной: нацистские агенты подготовляют письмо или ряд писем для пересылки в Берлин. А так как Людвиг и Люси проводили долгие часы за работой, можно было заключить, что готовилась информация исключительной важности.
ФСБ снова известило британских цензоров, что надо быть на-чеку. И, действительно, цензоры в Гамильтоне обнаружили в ближайшей же почте два письма с двумя различными адресами.
Оба были написаны, как и первое секретное письмо, на оборотной стороне безобидного частного послания, напечатанного на машинке. В обоих содержались сведения, которые еще не подлежат оглашению.
Некоторые из сообщений, перехваченных на Бермудах, касались погрузки военных материалов из Нью-Йорка. Однако не всегда эти сведения были верны, ведь теперь ящики с военными грузами помечались ложными надписями.
До сих пор из Берлина или Гамбурга еще не поступало никаких жалоб по поводу изменения или задержки информации, передававшейся из Америки через шайку Дюкена. ФСБ понимало, что это значит: немцы довольны, ибо получают множество достоверной информации иными путями, о которых ФСБ еще не имеет ни малейшего понятия.
Некоторые сообщения Дюкена пропускались дословно после задержки, которая лишала их всякой ценности. Другие искусно изменялись так, чтобы быть скорее вредными, чем полезными нацистам. Иные пересылались в Вашингтон с копиями в Лондон. Наиболее аккуратными читателями людвиговской информации были президент Рузвельт, государственный секретарь Хэлл и премьер-министр Черчилль.