Пастухи призраков

Ламичева Юлия

***

– Мама, ты – Иван-Царевич! – веселилась Нюся, летя за Леной воздушным шариком (в пижаме).

– Елена Прекрасная.

– У Елены Прекрасной косички. Можно я тоже на волке покатаюсь? Ну пожалуйста!

– Ты же его боишься?

Мотнув головой, Нюся втиснулась между Леной и мохнатой шеей.

– Теперь я – прекрасная! Давай играть, что я – Елена, а ты – царевич?

Вдруг она замолчала, теребя волчью шкуру рядом со связавшим Лену и зверя шнурком, брошенным через загривок, точно уздечка. Поднесла пальчик,

готовая дотронуться, отдёрнула и снова поднесла. Лена забеспокоилась.

– Ты чего, ребёнок? Я же просила выйти из бани и не подглядывать!

– Мам, тут всё равно всё видно.

– Это была ненастоящая девочка, настоящая бы плакала и убегала, когда волк её ел.

– Знаю, – равнодушно кивнула Нюся, поёрзала на волке и повернула к Лене встревоженное личико. Голос её дрогнул:

– Мам, если верёвочка порвётся, ты опять начнёшь таять?

У Лены отлегло от сердца: кормление волка ребёнком может вызвать в другом ребёнке фобию или травму детства, даже если процесс обошёлся без натуралистических подробностей (больше всего это напоминало натягивание удава на кролика, да и призрак Анны не возражал). С другой стороны, сторожить сумку больше не надо, на фига засорять астрал остатками родственников не при делах? Вселится в какого-нибудь алкаша, и станет ему белочка с осложнениями, что-то такое было в Серёгиных книжках. Пусть лучше Лидка порадуется – вот кого Анна конкретно достала. Если б Лене мешали смотреть мультики с девяти лет…

Взяв шнур, Лена ощутила его щекотанием в пальцах и сильно дёрнула раз-другой. В груди тоже защекотало.

– Не порвётся, жутко прочная хрень, Фанту выдержит.

– Мам, можно я?

– Валяй. Убедилась? Так что вопрос моего таяния считаем закрытым.

– И нам с дядей Ваней больше не надо ловить тебя из речки?

– Не-а.

– Мам, а зачем ты кормила волка девочкой? – спросила Нюся, достаточно успокоенная, чтобы предлагать новые вопросы.

– Ну,… Фанта ест корм, а волк…

– …ненастоящих девочек. Мы их каждую ночь ловить будем?

– На самом деле там была не девочка. Понимаешь, когда закапывают клад, с ним иногда кладут…

– …покойника, чтобы сторожил. Ты рассказывала. Волк ест покойников. Здорово, у нас рядом кладбище. Мам, а покойники дорогие или бесплатные?

«Уф», – выдохнула Лена. Как же тяжко объяснять ребёнку вещи, которые сама не понимаешь. Ну и ладно, «покойники» – довольно точное определение диеты волка.

– Мне тоже так показалось, – согласился Иннокентий. – Прежде, чем ты начнёшь трепыхать крыльями, я бы хотел...

– Не начну, – перебила новая Лена. – Всё в порядке, папа.

Иннокентий замер в её крови, приглядываясь или принюхиваясь. Не каждый может похвастаться, что по его венам растекается собственный отец. Лена не была уверена, что это подходящий повод для хвастовства, да и с кровью, пожалуй, не совсем точное сравнение, только описать свои ощущения иначе у неё не получалось.

– Насчёт урн не беспокойся, прах меня не прикалывает: хранили уже, теперь имеем, – она потрепала волчное ухо.

– Симпатичная

зверюга, – одобрил Иннокентий.

Лена почувствовала, как папа перетекает ей в ладонь. Волк отдёрнул морду, покосился вопросительно и ещё крепче прижался к ладони щекой. В спину упёрся ревнивый взгляд Фанты, пришлось срочно чесать ещё одно ухо – висячее и шёлковое.

– А меня никто не гладит, – пискнула Нюся.

Смех Иннокентия разошёлся по Лене волной тепла.

– Срочно обзаводись третьей рукой.

– Десятком, – сварливо отозвалась Лена. – У меня и с двумя явный перебор сверхъестественных возможностей, не находишь? При мизерном результате. Нормальный человек на моём месте давно бы захватил мир, сидел на троне в башне из хрусталя, поигрывая ядрёным пультом, и противно хихикал.

– Самые нормальные занятия, – поддакнул Иннокентий.

– Гораздо более нормальные, чем использовать чёрную магию при торговле штанами двое суток через двое…

– Мам, ты с кем говоришь? – встряла Нюся.

– С дедушкой.

– Привет, деда! Ты где?

– И как ты выкрутишься? – подумала Лена для Иннокентия. – Где ты?

– Просто поверь, что это не имеет значения.

Лена поняла, что выкручиваться придётся ей.

– Нюсь, наш дедушка стал привидением, так случается.

Глаза ребёнка стали круглыми, точно у кота.

– Деда, а почему я тебя не вижу?

– Он такое особенное невидимое даже для тебя привидение.

– Ой! Мам, меня дедушка в животике щекочет! Мам, я его что, съела?

– Нюсь, дедушка должен уехать, – быстро объяснила Лена. – Он и раньше уезжал, это нормально.

– Деда, когда вернёшься, мы снова пойдём гулять, хорошо?

– Удивительно разумный взгляд на мир, – прокомментировал Иннокентий в голове у Лены. – Поцелуй Нюсю в щёчку.

Лена так и поступила.

– Это от деда, – сказала она. – Теперь иди, полови, блин, что ли рыбу, нам с дедушкой надо попрощаться.

– Мам, ты точно не… – насупился ребёнок.

– Нюсь, ты сама дёргала шнурок, никуда я не упаду, иди давай!

Девочка растворилась в пересечении зелёных струй, а прежняя Лена вырвалась на волю.

– Не уходи, пап! Я не хочу, чтобы ты…. У меня от таких вещей крыша едет!

– Этому нетрудно помочь, – злобно ухмыльнулась Лена новая и сунула руку волку в пасть почти по локоть. Зверь облизал её, примериваясь, укусил. Когда Лена забрала руку, из волчьей пасти свисало нечто вроде бальной перчатки (желеобразной), и было с чмоканьем всосано внутрь.

– Всегда мечтал понаблюдать процесс кормления собой голодных духов, – хмыкнул Иннокентий. – Как я вижу, твоё альтер эго водворилось у руля? Мне нравится результат. Теперь выполни… небольшую просьбу: возьми к себе ворона. У господина Ван Юна он не прижился. Возможно, кровное родство действительно имеет значение.

Лена устроилась амазонкой на волчьей спине и нашарила в пустоте длинную сигарету. К сожалению, вместо ведра с попкорном материализовалась ерунда, которую пришлось незаметно счищать с колен всю оставшуюся часть разговора.