Пастухи призраков

Ламичева Юлия

– Всё-таки удивительно, как тебе дали права, – не выдержал Рома.

– Ага, дали, после чего мы сразу уехали во всякие Индии, и я за два года за руль ни разу не села! А на мотоцикл я прав получать не собираюсь, если на меня упадёт двести килограмм, я, наверно, не переживу, – глянув в зеркало заднего вида, Вика улыбнулась (нежно): Рома загорел до черноты, здорово похудел и больше не напоминал нечто, завалявшееся под кроватью.

– В Кито попрактикуешься.

– Попробую, – наморщила нос Вика. – Что он там бормочет?

Заменявший

радио старик-португалец усилил громкость.

– Благодарит, что подбросили, – перевёл Рома. Машина остановилась, но общительный дед продолжал сыпать шипящими португальскими фразами. – Интересуется, не в гости ли мы к русским, работающим у чокнутого Дуарти. Хм. Ленин хозяин непопулярен у соседей. Мягко говоря.

– Его пёсики вроде кого-то покусали, – отозвалась Вика задумчиво. – Если честно, я побаиваюсь собак. Непроработанная детская фобия.

Высадив старика, жучок пополз вперёд, то замедляя скорость, то с рёвом устремляясь вперёд.

***

Перед ржавым гибридом калитки и крайне позвоночного доисторического животного стоял мальчик в шортах и майке настолько линялых, что тщедушная фигурка сливалась с выгоревшей травой. Лена и прежде смахивала на подростка, но сзади. Теперь лицо тоже выглядело почти детским: чудесным образом исчезли морщинки, испарились синюшные мешки под глазами.

– Здорово выглядишь, – сказала Вика, высунувшись из машины. Честность заставила ей добавить про себя: «В некотором роде».

Рома фыркнул:

– Тётя Лена, тебе выпивку с сигаретами продают, или взрослых дядей просишь?

– Сама справляюсь, – усмехнулась Лена.

Трое переглянулись и прыснули.

– Пусти порулить, – велела Лена Вике. – Дорога паршивая.

– Ты водишь машину?! Ты? – ахнул Рома.

– Прикинь.

Шустро перевалив несколько порыжевших холмов с рыжими коровами, миновав оливковую рощу, жучок замер перед двухэтажным домом: черепичная крыша, стены, сложенные из каменюк всевозможных размеров и форм, рассохшиеся балки веранды, заросшие диким виноградом и фиолетовыми цветочками. Крошечные окошки обрамляли чернёные временем ставни.

– Прелесть какая! – всплеснула руками Вики (клацнули заточенные ногти). – Ему ведь лет двести, не меньше?

Лена пожала плечами.

– Семья Габриэля… в смысле, синьора Дуарти, жила здесь до того, как перебралась в Америку. Оливки выращивали, и сад был неплохой, но сейчас всё заросло. Игорёчек не напрягается, а Габриэлю пофиг. Вон те развалины – конюшни и ещё что-то хозяйственное, мы туда не ходим, можно ноги переломать. Когда у Габриэля начались заморочки с поиском корней, он выкупил ферму, построил дом – выше на холме здоровенный сундук видите? Старый дом Габриэль отреставрировал и планировал как гостевой, поэтому он пустовал, пока мы с Нюской ни приехали.

С крыльца вихрем слетела Нюся, мотая свежеотрощенными косичками.

– Дядя Рома!

– Невероятно вымахала, – удивлялся Рома. – Да погоди, не крутись…

–

Ребёнок будет трёхметровым и поселится на крыше, потому что никуда больше не влезет, – басом произнесла Нюся, явно кого-то передразнивая. – Я стану работать Карлсоном! Дядя Рома, я скоро в школу пойду, мама меня записала. Я умею читать по-русски и немного по-португальски. Хочешь послушать?

На террасе материализовалась рыжая зверюга ростом с человека в шкуре, достаточной для нескольких человек среднего размера. Язык нежным лепестком свисал из пасти, подходящей по объёму, чтобы откусывать головы телятам. Несмотря на почти добродушное выражение морды, в позе собаки ощущалось напряжение.

– Крупный такой, откормленный, – почтительно заметил Рома.

– Это Аранда, – затараторила Нюся, – она старшая девочка, Габриэль её ещё до нас купил, и Милано тоже…

Из-за Лениного, несомненно, представлявшего антикварную ценность, джипа, выглянула, потягиваясь, собачка, по сравнению с которой первая казалась деликатной ланью. Нюся зарылась в складки шкуры (цвета плюшевого мишки из дорогого магазина).

– Милано не агрессивный, – она чмокнула похожий на мокрый кошелёк нос. – А вон Тина, и там ещё Луна и…

– Сколько их? – слабо спросила Вика.

– Четверо, – ответила Лена.

Она не повернула головы, казалось, нарочно игнорируя гигантов, и всё-таки собаки исчезли из поля зрения. Между ними и Леной чувствовалась беспроводная связь. «Самое подходящее выражение», – поздравил себя Рома.

Фанта обнюхала его как давно знакомый незначительный объект, ткнулась мордой в дрогнувшую Викину руку (прощай, крекер) и плюхнулась в ноги Лене, вдруг нарочито громко перешедшей на португальский.

– Пять собак в доме вполне достаточно, особенно хозяину, не знающему, что собакам нельзя давать соус чили, – шепнул Рома Вике на ухо.

Мимо размашисто прошагал мужчина, идеально соответствующий представлению людей о гоблинах. Зелёным он не был, но его татуировки не стоило рассматривать за обедом, а в носу болталось увесистое кольцо. Впечатление портили клетчатые трусы до колен и вьетнамские плетёные тапочки. Буркнув исполненное неприязни английское приветствие, гоблин скрылся в кустах, сверкнув черепом. Собаки потянулись следом (Рома не сомневался, что согласно Лениному распоряжению).

– Зайчик, правда? – ухмыльнулась Лена. – Синьор Дуарти. На самом деле гораздо длиннее, никак не могу запомнить.

– Габриэл Энрике ди Фигейреду Дуартите, – отрапортовала Нюся. – Дядя Рома, ты мороженое привёз? Габриэль ночью съел, обещал утром поехать, но спал и не поехал.

Рома хлопнул по боку рюкзака.

– Может, ещё не растаяло.

– Он всегда такой обаяшка? – поинтересовалась Вика сочувственно.

– Территориальное поведение, – тоном диктора от зоологии объяснила Лена. – Ярко выраженное. Считает, что дома имеет право быть самим собой, то есть злобным гадом, ненавидящим представителей собственного вида.