Пастырь из спецназа
Шрифт:
Но только к полудню ему повезло. Уже вымотавшись до предела, священник наткнулся на целое месторождение просохшего плавника и понял, что спасен. Многолетние завалы трухлявого дерева горели намного медленнее, чем камыш, и давали куда как больше тепла, и он смог хотя бы на некоторое время приостановиться, чтобы обдумать положение.
Ольге было плохо и холодно: это он видел. И ей бы сейчас вовсе не помешало хоть немного перекусить. Но вокруг расстилались только
Он влез на дерево и еще раз внимательно осмотрел возможный путь к берегам. И еще раз понял, что пробиться сквозь эту вакханалию разбушевавшейся стихии невозможно. Наверное, будь он один, он бы рискнул и рванул бы по несущимся льдинам… но Ольга и малыш отчаянно нуждались в нем, и рисковать он просто не имел права.
Метель давно стихла, но солнце так и не появилось. Напротив, с неба посыпался мелкий, противный дождь, и отец Василий осознал, что это все очень надолго и спасшими их поначалу «пожарными» мерами уже не обойтись.
Он притащил с найденной им залежи плавника пару десятков стволов и принялся методично, основательно строить шалаш. Ему не приходилось этим заниматься с самого детства, но руки словно сами знали, что делать, и через каких-нибудь пару часов шалаш был готов: прочный, сухой, с лежанкой на возвышении и дымоходом для неизбежного в их положении круглосуточного костра. И ничего, что камыш был колким, а лежанка получилась маленькой, главное, что здесь было сухо и не дуло.
Священник помог Олюшке перебраться из временного убежища и с облегчением пустил заготовленные ранее «снопы» на дополнительное утепление стен их нового жилища. Затем он осторожно перетащил костер и только теперь признал, что сделал все, что мог. Священник завалил выходное отверстие матом из камыша и с облегчением подсел к Ольге. Здесь было тепло, темно, тихо и невероятно уютно… Она положила голову ему на плечо. Страшно хотелось спать; после этой сумасшедшей ночи он буквально разваливался на куски.
– Ты думаешь, нас найдут? – не поднимая головы, спросила Оля.
– Обязательно, – проглотил слюну отец Василий. Она впервые в жизни назвала его на «ты».
– А кто знает, что мы здесь?
Священник поперхнулся. Только трое знали, что они с Борисом отправились на эту проклятую дачу, но эти трое были откровенными бандитами. А после той аварии на льду, когда Боря пустил джип в лобовую атаку на микроавтобус, никто уже не считал их живыми. Даже сектанты. И впрямь, кто мог разглядеть аж с того берега выскочившие из джипа в последний момент две маленькие человеческие фигурки: его и ее…
– Милиция, наверное, что-то знает, – бодро соврал он. – Я ведь со Скобцовым незадолго до того говорил… – И сразу понял, что она видит его насквозь. Он никогда не мог от нее что-нибудь утаить…
– Не надо, Миша, – тихо попросила она. – Я в тебя верю, и господь нам обязательно поможет… Только не ври…
Что-то новое, совсем новое появилось в их отношениях. Она снова назвала его на «ты».
– Сколько мы можем продержаться? – спросила она его, глядя прямо в глаза. В полумраке шалаша они сверкали, как драгоценные камни. Или это
– Долго, – уверенно кивнул он. – Вода есть. Тепло я обеспечу.
– А Миша? – опустила она глаза к ребенку.
– Миша? – переспросил отец Василий и вдруг понял, что еще даже не думал, как назовет своего сына. Она дала ему имя сама.
– Да. Что будет есть Миша, если…
Ольга не договорила. Но ничего и не надо было объяснять. Он сам мог продержаться на полном посту дней сорок: пробовал… знает. Она тоже не была неженкой. Но вот Миша… Что достанется ребенку, если он не будет кормить Ольгу?
Отец Василий медленно поднялся, придвинул дрова поближе к Ольге, так, чтобы она могла подкидывать их, не вставая с места, и направился к выходу.
– Я что-нибудь принесу, – как можно увереннее пообещал он.
Отец Василий обрыскал весь остров. Он не взялся бы сказать, что именно ищет – может быть, надеялся на чудо? Но манна небесная сыплется с неба лишь раз за всю историю человечества. А здесь, на острове, не было даже мышей.
Священник обошел весь островок по периметру, но кроме льда, снега, камыша, нескольких десятков кривых деревьев и завалов из плавника, ничего не обнаружил. Это была пустыня; обильно поросшая камышом, холодная, негостеприимная пустыня… А Ольгу надо было кормить.
Отец Василий уселся на берегу в нижней части, там, где потоки ледяной воды, обтекая остров с обеих сторон, встречались, схлестывались и кружили в беспорядочной кружевной вязи мелких водоворотов. Ледяные платформы обходили это место стороной, а здесь кружились щепки, обломки все того же камыша, мелкая ледяная крошка и бог весть откуда принесенные целлофановые пакеты.
Сегодня был первый день сырной седьмицы, а в просторечии Масленицы, и там, в городах и поселках, сытые, плотнотелые, распаренные от кухонного жара бабы уже начали печь блины для своих чистеньких, избалованных детишек и ухоженных, невзирая ни на какую безработицу, мужей. Так ему, по крайней мере в этот миг, казалось… А он… Отец Василий поднялся, потер застывшие плечи руками и вдруг понял, что будет делать.
Он не знал, выйдет ли что из этой затеи, но другого выхода не видел. «Вот и узнаю, где раки зимуют, – грустно улыбнулся он сам себе. – И зимуют ли вообще…» Священник быстро, чтобы не дай бог не передумать, разделся донага, сложил одежду на примятый сноп камыша и потрогал воду босой ногой…
Словно тысячи острых ледяных игл моментально вонзились в ступню! Священник охнул, перекрестился и медленно, сцепив зубы, вошел в ледяную воду по пояс, а потом набрал воздуха и нырнул.
Обрыв оказался совсем рядом, буквально в полуметре от того места, где он стоял. Виски заломило, отца Василия постоянно норовило снести течением в сторону, но он отчаянно вцепился руками в коренья, идущие по самому краю подводного обрыва. Где-то здесь и должны были быть рачьи норы, если они вообще здесь водятся… Есть! Он нащупал знакомый членистый хвостик, ухватил божье создание за панцирь и потянул на себя.