Пасьянс на красной масти
Шрифт:
Когда, наконец, я вскарабкался на сцену и примкнул к шеренге других кривляющихся балбесов, я готов был провалиться на месте. Каждый нерв во мне звенел и дрожал. Я отыскал Ирину глазами. Она следила за мной, бледная и близкая к обмороку. Я попытался улыбнуться так, как будто я каждый день проделываю подобные трюки, и помахал ей рукой.
Номер начался. Стриптизерша поочередно обходила нас, заставляя плясать вместе с ней. Исподтишка наблюдая за своими товарищами по бесчестью, я слишком поздно догадался, что все они, кроме меня, были подставными. Для них это было привычным занятием, и они играли свою
Танцевать я не умею совершенно и потому лишь нелепо переминался с ноги на ногу. Когда танцовщица расстегнула мне «молнию» на брюках и потянула их вниз, показывая зрителям мое белье, я подумал, что меня хватит удар.
Я не помню, как долго тянулся этот ужас. Как я, под хохот зала, подползал к потной стриптизерше на четвереньках и, боясь, что меня стошнит, кусал этот проклятый банан. Как потом мы скакали по сцене хороводом и какой-то двухметровый урод в костюме гориллы с резиновым фаллосом пристраивался к нам сзади и, к всеобщему восторгу, изображал… Нет, я не могу. Я не могу даже вспоминать об этом! Лучше бы я вместе с Плохишом взял двух черных гренадерш и умер от разрыва сердца, увидев их с утра.
Мое мужское самолюбие было раздавлено и разорвано в клочья. Но я улыбался. Из остатков своей воли и мужества, плавая в поту, полуживой от позора, я улыбался и махал руками в ненавистный зал. Прыг-прыг! И вот так! И еще вот так! Здорово, да?
Когда мой публично обесчещенный труп возвращался на место, улыбающиеся соседи по ряду встречали меня стоя. Ирина бросилась мне на шею.
— Я даже не догадывалась, что ты такой дурак! — восхищенно прошептала она, целуя меня в губы.
Я и сам этого не знал. Я умирал от стыда и гордости.
4
Когда мы вышли на улицу, полную веселых любопытных туристов и мелких наркоторговцев, предлагавших свой товар, вновь принялся накрапывать дождь. Зонта у нас не было.
— Ну, чем мы будем заниматься дальше? — задорно спросила она, беря меня под руку. — Мне тоже хочется совершить что-нибудь безумное!
— Вот как? — спросил я скептически.
— А ты уверен, что ты один такой смелый? — продолжала она задиристо. — Ты плохо меня знаешь!
Это было что-то новое. И готового плана на такой случай у меня не существовало. Но оставить без внимания этот ее порыв я не имел права. Ну, не зря же я топтал на сцене свою честь и достоинство.
Я ощутил прилив острого вдохновения.
— Теперь — в секс-шоп! — предложил я невинно.
Я давно отчаялся растопить лед ее ночной сдержанности. Все мои попытки в этом направлении оставались безуспешными. Я знал, что именно это будет причиной нашего расставания, к которому внутренне я еще не начал готовиться. Как бы сильно ни нравилась мне женщина, я не могу брать от нее что-то, сознавая, что не в состоянии ничего дать взамен. Для меня это оскорбительно.
Однако отсутствие всяких надежд на взаимность в постели давало мне одно важное преимущество. Мне нечего было терять.
Так иногда, хотя и очень редко, случается на ринге. Когда к концу первого раунда вы, перепробовав весь
И тогда, видя, что все пропало, ни на что не рассчитывая, не ловя отчаянных шансов, вы вдруг начинаете драться легко и свободно. Не для тренера, не для зала, а для себя. И почувствовав вашу танцевальную, порхающую раскрепощенность, противник вдруг сбивается. Он принимается нервничать. В уже выигранном им бою он допускает ошибки. И если вам в этот миг улыбнется удача, вы, к своему и всеобщему изумлению, вдруг неожиданным апперкотом сажаете его на задницу. Прошу прощения, на пол. Я слишком долго был в Амстердаме.
5
Мы начали с одного из тех больших магазинов, в который заглядывала вчера наша официальная делегация. Здесь, как обычно, толпилось человек десять покупателей и просто любопытных. Какой-то пожилой пузатый японец просматривал порножурналы с фотографиями маленьких девочек азиатской внешности. Молодая пара хихикала возле прилавка с фаллоимитаторами, степенная дама средних лет придирчиво выбирала масло для анального секса. Еще несколько туристов бродили вдоль полок с фильмами.
— Господи! Да тут настоящий супермаркет! — возбужденно шептала мне Ирина, переходя от витрины к витрине. — И народу полно. Мне кажется, что они заходят сюда, как мыв булочную. А это зачем?
Я, разумеется, не знал точного назначения всех атрибутов затейливого ночного досуга, но уверенно высказывал свои предположения.
— Никогда такого не видела! — продолжала изумляться она. — В Москве эти секс-шопы такие жалкие!
— Ты была в секс-шопе в Москве? — незамедлительно поинтересовался я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал буднично.
Она густо покраснела.
— Заглядывала из любопытства, — торопливо принялась оправдываться она. — Мы были вдвоем с подругой. Но ничего не купили! — прибавила она поспешно, как будто я поймал ее на чем-то неприличном.
Белобрысый продавец с манерами отъявленного педераста и серьгой в ухе приблизился к нам.
— Ищете что-нибудь особенное? — многозначительно спросил он, покачиваясь на каблуках и томно глядя на меня.
— Нет! — враждебно отозвалась Ирина, сразу придвигаясь ко мне и загораживая от возможных посягательств. — Просто смотрим.
Ее английский был ужасен.
— Ты еще скажи, что нам ничего не надо, — ехидно посоветовал я.
— Нам ничего не надо! — выпалила она прежде, чем успела сообразить, что я шучу.
— Может быть, полистаете каталоги? — предложил он, по-прежнему не оборачиваясь в ее сторону. — Весь товар здесь не умещается.
Он принес несколько каталогов, и она принялась листать страницы, не выпуская мою руку из своей. Исподволь наблюдая за ней, я заметил, что ее взгляд задержался на картинках с различными ночными нарядами. В заблестевших глазах на мгновение даже появилось какое-то загадочное выражение. Но в следующую секунду она уже решительно тряхнула головой.