Patria o muerte

Романов Герман Иванович

— Ты как себя чувствуешь, мой хороший?

Женушка как всегда неожиданно подошла сзади, обняла, приласкала, поцеловала в ухо. Последнее время она все чаще и чаще стала пользоваться моментом, чтобы показать свою любовь. Только его ведь не обманешь, он ведь по этим прикосновениям давно понимает, что «личный врач» постоянно проверяет его физическое состояние, а вот сердцебиение вообще держит под неусыпным контролем. Но не обижался, наоборот, каждый раз старался показать свою любовь, и от его прикосновений эта статная красивая женщина буквально «расцветала», глаза начинали искриться, а на губах появлялась загадочная улыбка, до сих пор будоражащая кровь. А ведь ей поклоняются не меньше, чем ему, а женщины от Тихого до Атлантического океана чуть ли не боготворят. Да и ученые мужи с профессорскими званиями учтиво раскланиваются первыми, а как иначе, если она понимает куда больше них в лечении больных, и создала множество лекарств,

за многие из которых ее при жизни осыпали всевозможными наградами, и даже поставили памятники. И по делу — конечно, информация из будущего сыграла свою весомую роль, но ведь надо обладать и собственными талантами с чрезвычайным трудолюбием, чтобы самому добиться ее внедрения в жизнь. Ведь мало знать о том же пенициллине, нужно ведь его сделать, а там внедрить в жизнь. Да и сохранить в тайне многие наиболее ценные препараты, к чему заниматься их распространением по всему миру. А для этого всегда весомые отговорки были, мол, лекарства создаются на основе многих местных трав и минералов, которые нигде не встречаются. Но хотите избавиться от терзающих вас недугов, приезжайте в Асунсьон, заплатите — и последние годы от толстосумов было не протолкнуться. Люди, сколотившие огромные богатства, в таких ситуациях начинают понимать, что состояние, которым они гордились, не приносит избавления, наоборот, очень плохо влияет чисто психологически — бедному в таких случаях умирать гораздо проще.

— Лучше чем было, но хуже чем в наш «медовый месяц». Но люблю тебя также как тогда и даже больше, хотя это и кажется невозможным.

Он сграбастал жену в объятия и усадил к себе на колени — Аделина покраснела, будто девчонка, вот только отстраняться не стала, наоборот, прильнула, сама сцепила объятия на его шее. И через какое-то время, удивленно на него посмотрела, ахнув:

— Да, до старости тебе далеко, муж мой. Я уже чувствую, что меня ожидает сегодня волшебная ночь.

Оба прыснули смехом — жена тут же поцеловала его, но не мимоходом, а по-настоящему крепко, причем, явно не желая отрываться от этого занятия. И с видимым сожалением встала, с улыбкой сказав:

— Можешь покурить сигару, даже канью принять — ты в отличной форме. А вечером никакой работы — мы с тобой отдыхать будем, как в первые наши денечки. Вернее, ноченьки…

Засмеялись оба, причем супруга выглядела настолько обольстительно, что он даже задохнулся. Но она продолжала его ревновать, что странно — все же у них пятеро детей, единственную дочь родила двенадцать лет назад, они ее ждали долго. Зато теперь это юное чудо вила с папеньки веревки, зато строгую матушку почитала, и тоже хотела стать врачом.

— Я пошла в университет, у меня там лекции, затем в военную академию. Но вернусь скоро, нигде не задержусь — и буду скучать. А ты накапливай силы, они тебе потребуются — до капельки истратишь.

Она обдала его таким жарким взглядом, обещающим райское блаженство, что он сам сконфузился. Аделина поцеловала супруга и отправилась по делам — всю жизнь была поглощена медициной, но при этом постоянно помогала мужу во всех делах и начинаниях, и порой давала дельные советы даже своему отцу — маршал ценил свою дочь.

А вот все четверо сыновей Алехандро стали военными, причем первенец моряком, двойняшки подались в морскую пехоту, зато младший служит при Хунте, в контрразведке, при шурине, что уже генерал и глава «почтенного учреждения». Вообще, Лопес при жизни озаботился тем, чтобы везде пристроить родичей, или выдать замуж дочерей, племянниц и внучек за влиятельных в своих странах людей — такое в здешних краях сплошь и рядом. Но с одной разницей, весьма существенной и страшной — порядки внутри как в мафии, или скорее масонской ложе — все клялись в верности идеям «Боливарианского союза» и отказывались от стяжательства в жизни, включая зятьев. И клятву пока сдержали, никто не обзавелся капиталом и владениями. Впрочем, олигархов в странах почти не осталось, извели, как и латифундистов после введения «земельного максимума». Да, случались мятежи, устраивались покушения, которые готовили банкиры, вот только Лопесу откровенно везло, зато потом он неоднократно пользовался террором в своих ответных действиях, чем запугал богатеев основательно. Они осознали, что есть какая-то мерка, выше которой «расти» нельзя, неизбежная смерть. Да и у самого Алехандро не раз возникало ощущение, что диктатор иной раз сам на себя устраивал покушения инсценировки, но это было не так, к таким вещам дон Франциско не прибегал, и если кого-то наказывал, то за конкретные вещи, причем страшно, с конфискацией всего имущества. И добился своего — вначале в Аргентине и Уругвае осознали, что возврата к прошлому нет, потом в Боливии, и как ни странно в Чили. Теперь присоединились Перу и Эквадор — парагвайские порядки распространились на все эти страны.

Да, власть имущим, особенно связанным с иностранным капиталом, они

категорически не нравились. Вот только шли на их распространение под страхом неизбежной революции, боясь собственных сограждан. Этим и пользовался Лопес, снимая с «шахматной доски» мешавшие «фигуры» одну за другой. Теперь ему прибегать к постоянной жесткости не приходится, маршал навел жуткого страха на компрадорскую буржуазию. Зато сам Алехандро стал «жупелом» для «великих держав», после того, как они с Такером перетопили испанский флот в войне за «дерьмо». И позже выпроводили британскую крейсерскую эскадру, что решила устроить чилийцам демонстрацию — за месторождения селитры «туманный Альбион» уцепился мертвой хваткой. Но свои «когти» пришлось все-таки разжать «английскому льву». Выставили нахальных бриттов, пусть не пинком, но настойчиво, с соблюдением «политеса». Это одной стране они могли диктовать свои кабальные условия, но не целой же коалиции, причем во главе с промышленно развитым Парагваем, что всячески притормаживал индустриализацию в других странах сложившегося «альянса», пользуясь тем, что они задолжали по кредитам. И правильно делал — народ стал косо посматривать на правителей, благо посетить Парагвай мог каждый, и посмотреть на устройство страны, где нет олигархов и латифундистов, зато есть коммуны, и немыслимые ни в одной стране социальные гарантии, где все люди имеют доступное среднее, и даже высшее образование. И абсолютно нет бедняков, как и карикатурных образов «буржуев» — выпячивать богатство считается не просто плохим тоном, а поводом к его конфискации — скромнее надо жить, господа, скромнее. Тут нет бьющейся в глаза нищеты и грязи, и любой гражданин «Боливарианского союза» может получить бесплатное образование. Они с Лопесом потому и сделали ставку на молодежь, которая по своему духу ищет новое и не терпит лжи и несправедливости. И сейчас в Парагвае студентов больше, чем во всех странах Латинской Америке вместе взятых. А это как раз те, кто воспринимает идеи всем сердцем и возвращается после учебы на родину принести пользу своему народу — идеи подвижничества никогда не были чужды латиноамериканцам. И недаром всегда Парагвай называли «сердцем» Южной Америки — он и сейчас разгоняет «кровь» по всем уголкам континента.

И это нравится народу, приветствуют избавление от диктата «великих держав», особенно «дядюшки Сэма», который пытается силой навязать свое видение мира, только номер сейчас не проходит, и броненосцами не напугаешь, свои имеются, намного лучше. Но больше крейсеров, и появились субмарины — даже «владычица морей» теперь не решается говорить свысока. Да и как связываться сразу с коалицией стран, где очень плохо относятся к колонизаторам, даже в Бразилии, что до сих пор не может выйти из кризиса после падения монархии, опутанная кредитами. Ее пример стал очень поучительным и выводы все сделали. Да и создание «союза» позволило избежать конфликтов между странами, на предмет принадлежности тех или иных земель, которые в этих случаях Хунта объявляла свободными от диктата любой страны, и тамошние индейцы сохраняли полную автономию, как случилось в той же Патагонии, или арауканами…

— Еще бы лет пять прожить и быть в здравом уме, — вздохнул Алехандро, поднимаясь с кресла. Преемника он себе подобрал, все члены Хунты с его кандидатурой согласились, как и страны. Таковы правила, из того же «союза» любая страна может выйти, но с неустойкой, и обязана возместить все траты. Народу такое не понравится, а люди здесь горячие, порой президентами и министрами «украшали» фонарные столбы. И теперь все в обратном порядке пошло — в европейских странах скоро пойдет второй вал революций, подобно тому, что произошел полвека тому назад…

Олха, 2024 год.

Благодарю читателей — тема очень интересная, тот Парагвай, который порой именуют «социалистическим», существовал два с половиной века, но погиб под ударами интервентов. Однако остался в памяти народа — это боль целого континента, а победа оказалась «пирровой»…

«Великие державы» умело пользовались раздором и претензиями друг другу латиноамериканских стран. И до сих пор нанесенные при их помощи раны на континенте кровоточат…

Десятидюймовая пушка «Кристиано» в бразильском военном музее — артефакт говорит многое о парагвайских временах Лопеса…