Патриций

Посняков Андрей

–  «Августа», - тихо повторил Рысь.
– Восьмой легион.

–  Да, верно, восьмой. Он всегда уступал «Примигении»! Так вот, насчет тех ребят, что получили участки… Я слыхал, они друг с другом едва не разодрались из-за земли, да еще и с местными что-то не поделили. Гретиарий обвиняет Хизульфа в том, что тот незаконно распахал его луга, Манлий хочет прибрать к рукам ручей, что издавна принадлежал деревне. Гретиарию, говорят, тоже не живется спокойно. А в восьмом легионе испокон веку никакого порядка не было!

Окончив обедать, гость с хозяином еще немного поговорили о всякой ерунде, типа видов на урожай и цен на свежую рыбу, после чего вышли во двор - проветриться.

Вернее, выйти-то собирался один Кальвизий, а Юний уж с ним навязался - чего одному сидеть? Да и спать пока не хотелось.

Вечер - впрочем, ночь уже - выдался спокойным и тихим. Чуть подморозило, под ногами похрустывал тонкий ледок, небо над головою блистало желтыми звездами, и золотистый месяц заливал всю округу мерцающим, каким-то колдовским светом. Видно было далеко - до самого урочища. Еще бы - ведь вилла Кальвизия располагалась на вершине холма. Вон лес, темный и мохнатый, вон - рощица, по левую руку блестит отраженными звездами Рейн, маячат заборы и домишки Гретарка, а далеко за рекою видны мерцающие костры алеманов.

Страшный, ни на что не похожий вой вдруг разорвал тишину. Рысь вздрогнул и прислушался - вой доносился откуда-то издалека, может, из-за реки, а может, и со стороны урочища.

–  Здесь много волков?
– обернувшись к хозяину, негромко спросил Юний.

–  Хватает, - Кальвизий откликнулся с какой-то неохотой и, зачем-то обернувшись, понизил голос: - Только местные считают, что так воют не волки!

–  Не волки?

–  То есть не совсем волки. Оборотень!

–  Да-а, - Рысь покачал головой.
– Веселые у вас тут места. Хорошо, что мы не пустились в путь ночью.

Ветеран неожиданно рассмеялся:

–  А и пустились бы, так ничего бы с вами не сделалось. Оборотень обитает в Черном урочище и редко покидает свое логовище.

–  Что же вы его не убьете? Не можете справиться?

–  Зачем?
– пожал плечами Кальвизий.
– Он никогда не нападает на местных… если те не заходят в урочище.

–  А что бывает с теми, кто заходит?

–  Загрызет!
– со спокойной уверенностью отозвался старый солдат.
– Правда, туда и ходить незачем - одни горы да буреломы.

Вой закончился так же внезапно, так и начался. Было слышно, как в наступившей тишине храпели на конюшне кони.

Утром - а оно неожиданно выдалось туманным, хотя ясные ночные звезды обещали другое - Юний и Флакс, простившись с гостеприимным хозяином, направились на виллу Октавия. Молодой юрист узнал от Кальвизия много интересного и теперь чувствовал, что едва не упустил что-то важное в своих умственных построениях. Это важное следовало выделить, для чего нужно было сперва хорошенько поразмышлять, и желательно заняться этим побыстрее, вот Рысь и торопил коня, недовольно поглядывая на отстававшего вольноотпущенника. Подъехав к деревне, Юний остановился у околицы, с интересом посматривая на беспорядочно разбросанные хижины, чернеющие в зыбком утреннем тумане. Где-то неподалеку вдруг послышался стук копыт. Рысь прислушался - кто-то торопливо скакал со стороны виллы Лициния Вера. Да не один всадник, похоже, целый отряд. Ну да - и все куда-то спешат, ругаются. И это явно не римляне.

Юний быстро спешился и, взяв коня под уздцы, укрылся за старым стогом невдалеке от дороги. Погладив лошадь по гриве, осторожно высунул голову - четверо всадников в волчьих германских плащах, хмуро ругаясь, проехали мимо и исчезли в туманной дымке. Интересно, где их носило всю ночь?

Ха! Рысь вдруг расхохотался. Ну, конечно же! Не этих ли ребятишек послал по следам его и Флакса ушлый трактирщик Эрлоин?! Хотел заиметь лошадок, так-так… А ребятишки-то опростоволосились,

и не по их вине - Рысь оказался уж слишком осторожным и хитрым. Можно себе представить, какую взбучку задаст своим парням Эрлоин! Так им и надо, ишь, взяли моду разбойничать. Однако где же Флакс? Что-то долгонько его не видать.

Вскочив на коня, Юний немного проехал обратно и натолкнулся на одинокую лошадь вольноотпущенника. Гм… Интересно, а где же сам всадник?

–  Эй, Флакс!
– негромко позвал Рысь.

–  Я здесь, господин, - голос слуги раздался словно из-под земли.

Юний спрыгнул с коня и еле удержался от смеха, увидев выпростанную из придорожных кустов руку - похоже, старый слуга все ж таки сверзился с коня, хорошо хоть не сломал себе шею.

– Вставай, вставай, лежебока!
– Рысь помог Флаксу подняться и вдруг услышал песню.

За рекой за быстрою

Леса стоят дремучие,

Огни горят великие… -

выводил красивый девичий голос.

Рысь закусил губу - именно эту песню когда-то напевал отец. Это была песня его племени. Выходит, и здесь есть словены. Или венеды, как их называют римляне? Но - кто, откуда?

Песня вдруг резко оборвалась, послышались какие-то крики, хрипло заржали кони - и вот уже небольшой отряд всадников, выскочив из тумана, поскакал прямо по стернине. Впереди всех, пригнувшись к гриве коня, несся молодой воин с длинными светло-русыми волосами. Миг - и неведомые всадники исчезли в дубовой рощице. Кто это были? Какое-то местное племя? Или явившиеся из-за реки разбойники-алеманы? Юний слышал, что в их бродячих шайках кого только нет - маркоманы, квады, тевтоны, кимвры, даже ободриты. Почему бы не быть и венедам?

Впрочем, пора и честь знать.

– Ты как, старина?
– Рысь обернулся к Флаксу.
– Готов продолжать путь?

–  Готов, мой патрон, - жалобно проскрипел слуга.
– Сказать по правде - скорей бы уж оказаться дома.

Дома - пока на вилле Октавия - они оказались лишь после полудня, а до этого времени Юний тщательно осмотрел угодья Гретиария и Теренция. По колено в грязи, мерил шагами межу, что-то бормотал про себя, не обращая никакого внимания на стенания старого Флакса.

А вечером пристал к Октавию, снова завалив ветерана вопросами о соседях, после чего поднялся в отведенную для него комнату. Опять разложил на столе таблички, чувствуя, как охватывает тело приятная дрожь, как всегда бывало перед сложным и опасным делом. Но в данном случае опасности никакой не было, по крайней мере пока. А насчет сложности… Да, по этому делу было над чем подумать.

Рысь взял в руки каламус… Итак: вот здесь, внизу, пусть будет Теренций, сверху - его сосед Гретиарий, еще выше - Кальвизий, за ним - Лициний Вер, тут - деревня, за ней - Манлий и чуть низке - Октавий. Похоже, все… Теперь спорные земли: клочок пергамента сюда, между Манлием и Октавием - пресловутое «гречишное поле». Добавить между Манлием и Гретарком - «ручей», между Гретарком и Октавием - «пастбище». Да, не забыть, что Гретарк - это не имя землевладельца, а деревня херусков. Так… Теперь - Гретиарий и Теренций. Есть там такой небольшой овражек меж их участками, а в овражке том чего только нет: орешник, крыжовник, малинник. Лакомый кусок, из-за него Гретиарий с Теренцием каких только гадостей друг другу не делают, наверняка вскорости и судиться надумают, как прознают про Октавия… А что там между Гретиарием и Гретарком - похоже, луга? Да, они и есть. Гретиарий их, как водится, считает своими, ну а у старосты деревни Хизульфа на их счет явно имеется совсем другое мнение…