Патриций

Посняков Андрей

–  Эй, Флакс!
– исполненный решимости, Юний громко позвал слугу.

–  Да, господин?
– тут же явился тот.

–  Приготовь чернила, я хочу официально объявить тебя вольноотпущенником!

–  За что, о, господин мой?!
– Старый слуга с плачем повалился на колени.
– Не прогоняй меня, я еще могу работать.

–  Ты меня не понял, мой верный Флакс, - ласково произнес Рысь.
– Я вовсе не собираюсь прогонять тебя, ты останешься моим слугой, только уже вольным - и я даже буду платить тебе жалованье.

–  Которое мне придется тратить на пищу, одежду, жилье - все то,

что я сейчас по твоей милости имею бесплатно!

–  Неужели тебя так пугает свобода?!
– Юний с удивлением посмотрел на слугу.

–  Она пугает любого раба, мой господин!
– убежденно откликнулся Флакс.
– Ведь свобода означает ответственность. Ведь нужно будет все рассчитывать самому, самому отвечать за свои поступки и промахи, увы, я даже не знаю, как это делается, всю жизнь был рабом.

–  Ничего, теперь побудешь свободным.

–  Как ты велишь, мой господин.

–  Не называй меня господином, друг мой! Теперь я для тебя - патрон. В ближайшие же дни подам прошение наместнику.

–  Не знаю, что и сказать…

Покачав головой, Флакс удалился, а Рысь, немного подумав, накинул на плечи плащ и вышел на улицу. Вечерело, но солнце еще не зашло, висело над крышами сверкающим золотым шаром. Люди возвращались с ярмарки - шумно переговаривались, ругались, пели. По всему было видно, что этот праздничный день не прошел для них даром. Юний усмехнулся, представив себе, какое многолюдье царит сейчас в городских лупанариях и прочих злачных местах. Тем не менее именно в лупанарий он и отправился - в тот, что принадлежал старухе Кальдансе, вдове одного разбогатевшего вольноотпущенника. Рысь примерно представлял себе, где находится сие почтенное заведение, но все же не смог отыскать его самостоятельно, окончательно запутавшись в узеньких улочках. Пришлось прибегнуть к помощи прохожих. Подобная просьба не вызвала у них никакого удивления - в базарные дни в городе находилось много приезжих.

Миновав арку акведука, молодой юрист прошел вдоль глухой ограды из красного кирпича и, остановившись у обитой медью двери, стукнул три раза. Дверь тут же открылась, появился привратник, больше напоминавший злобного цепного пса - такой же подозрительный взгляд, оскал, только что пена с губ не текла. Пес, впрочем, тоже имелся - угрожающе лаял, сидя на толстой цепи. Черный, ростом с теленка, всем своим видом он вызывал невольное уважение - как видно, старуха Кальданса свято соблюдала спокойствие своих гостей.

–  Найдется ли у матушки Кальдансы приют для усталого путника?
– входя во двор, осведомился Рысь.

Привратник осклабился, но ничего не ответил, лишь показал рукой на вход в дом, располагавшийся под невысокой галереей, в жаркие дни дававшей прохладу, а в пасмурные служившей убежищем от дождей. Здание лупанария - трехэтажное, крепкой каменной кладки - являло собой воплощение надежности, более приличествующей базилике или храму, а вовсе не публичному дому.

Обстановка внутри тоже оказалась на уровне - позолоченные колонны, изящные светильники, альковы, шелковая драпировка. Все как и должно быть в приличном, уважающем себя заведении.

–  Рада тебя видеть, дорогой гость!
– Расплывшаяся, словно квашня, женщина в богатой столе, вышедшая Юнию навстречу, похоже, и являлась хозяйкой лупанария. Выкрашенные

хной, ее волосы были уложены в замысловатую прическу, белила и румяна скрывали морщины, ярко блестевшие губы растянулись в улыбке, вот только глаза - быстрые, темные, живые - холодно смотрели на посетителя, словно желая поскорей оценить его кредитоспособность.

Ну, если на то пошло, Рысь был одет неплохо: узкие серые штаны, зимние башмаки лошадиной кожи, несколько туник, одна на другую, верхняя - синяя, с золотым шитьем, - поверх всего не накидка-пенула, а легионерский плащ с зеленым подбоем, застегнутый серебряной узорчатой фибулой. Вполне преуспевающий молодой человек, средней руки чиновник или владелец каких-нибудь приносящих неплохой доход мастерских.

–  Я из Августы Треверов, - слегка поклонился Рысь.
– Помощник аргентария Велиция Фуса. Не знаешь Фуса, госпожа?

–  Нет, не имею чести.

–  Жаль… Я приехал по делам, ненадолго, и вот, выдалось свободное время…

–  Ах, господин хочет отдохнуть?!
– Хозяйка лупанария засмеялась.
– Хотя за другим к нам и не ходят. Кого предпочитает молодой господин? Девочек или, быть может, мальчиков… Или - бывает и такое - хватких мускулистых мужчин?

–  Нет, нет, что ты!
– замахал руками Юний.
– Мужчины меня не привлекают, как, впрочем, и мальчики.

–  Напрасно, напрасно…

–  Что - мой выбор так плох?!

–  Для моего кошелька - да!
– Кальданса снова захохотала.
– Ведь и мужчины, и мальчики, как ты, наверное, знаешь, всегда стоят дороже. Что ж, не буду тебя отвлекать… Видишь там, на столике, шкатулка? Клади туда пять сестерциев задатка и поднимайся во-он по той лестнице… Каисса проводит тебя. Да, если ты и ее захочешь, то - пожалуйста, только за отдельную плату.

–  Идем, мой господин!

Каисса - тощая смазливая девица с нахальным взглядом, одетая в коротенькую тунику, - искательно вильнула задом. Юний улыбнулся - кажется, эта девчонка была здесь на хорошем счету и много чего знала, чем, несомненно, следовало воспользоваться.

–  Сколько ты стоишь, Каисса?
– едва поднявшись на второй этаж, Рысь прижал девчонку к стене.

–  О, сколько не жаль, мой господин, - игриво улыбнулась та и, обернувшись, быстро добавила: - Только решай скорее, я ведь сегодня почти не работаю - развожу гостей.

–  Что так?

–  Моя очередь.

–  Понятно. Ну, тогда веди, красавица, а о цене не думай - сочтемся.

–  Ох, вы, мужчины, всегда так и говорите.

Каисса гостеприимно распахнула перед гостем двери одного из покоев, надо сказать, обставленного хоть и изысканно, но довольно скудно: подставка для кувшина с вином, золоченый светильник да широкое, устланное мягким ковром ложе.

–  Входи, мой повелитель!

Едва захлопнув дверь, девушка тут же сбросила с себя тунику, явив тощее, с выступающими ребрами, тело, что было явно не во вкусе Юния, но тут уж пока выбирать не приходилось. Впрочем, грудь Каиссы оказалась крепкой и круглой, ну а лицо весьма симпатичным, особенно в обрамлении копны спутанных черных волос, кои девушка, отбросив прочь заколку, тут же разбросала по плечам.

–  Ложись, мой господин, - покачивая грудью, она кивнула на ложе.
– И не беспокойся, я сама раздену тебя.