Патриций
Шрифт:
– Да так, - крестьянин (или торговец) поправил сползший с плеча плащ, подбитый заячьим мехом, - себе на уме. И серебришко у него водится, хотя деревня бедная.
– Да германцы все бедные, иначе б не рвались так в империю!
– громко расхохотался Корнелий и, хлопнув Юния по плечу, предложил завалиться в лупанарий.
– В лупанарий? Это хорошо, - улыбнулся Рысь.
– Только как-нибудь в другой раз, сейчас, извини - дела. Меня же, как волка, ноги кормят да еще мозги.
– Что ж, - легионер развел руками, - как знаешь. А я пойду - в лупанарии Сервилия веселые девки! Рад был знакомству.
–
Рысь проводил нового знакомого до самых ворот, краем глаза следя за торговцем-крестьянином в плаще на заячьем меху - выйдя во двор, тот как раз отвязывал от коновязи запряженную в телегу лошадь.
– Твоя?
– подойдя ближе, кивнул на телегу Юний.
– Ну да.
– Мужик обернулся. В круглой, натянутой на самые глаза шапке, отороченной собачьим мехом, с узенькой редковатой бородкой, он чем-то напоминал утомленного зимней непогодью сатира.
– Хочу нанять тебя, - Рысь улыбнулся.
– Видишь ли, мне нужно привезти дров.
– Привезу! Конечно, привезу, господин!
– явно обрадовался крестьянин.
– Тут и говорить нечего. Дорого не возьму, не думай. Тебе каких дров - колотых или сойдет и хворост?
Юний задумался: вообще-то, положа руку на сердце, дрова ему и вовсе не были нужны - пусть о том болит голова у хозяина того доходного дома, в котором Рысь снял двухкомнатные апартаменты на втором этаже. Не самый шик, но и не вовсе уж бедно.
– Сойдет и хворост, - подумав, махнул рукой молодой юрист.
– Когда привезешь?
– А когда скажешь! Только куда везти-то?
– Знаешь доходный дом Помпония Метлы?
– А, четырехэтажный, тот, что напротив театра?
– Он.
– Что же, Метла перестал отапливать постояльцев?
– Да не перестал, - пожал плечами Рысь.
– Только вот берет за отопление больно уж дорого.
– Ну, это конечно… Да я привезу хворост, не беспокойся. Меня Эдоардом зовут, летом крестьянствую, зимой так, на извозе.
– За город поедешь?
– Куда ж еще?
– Ну и я с тобой заодно прокачусь, проветрюсь. Погода-то, эвон!
– Да, слава богам! Как уже надоела эта слякоть.
И впрямь - то истекающие дождем, то исходящие снегом тучи, словно бы утомившись от своей гнусной работы, быстро уползали на восток, за покрытую льдом реку, открывая ясное чисто-голубое небо, в котором сверкало золотым самородком яркое желтое солнце. Пусть даже пока не грело - все равно было приятно.
– Ну, поедем, коли так хочешь, - согласился Эдоард, взбивая на телеге солому.
– Садись, господин!
Он тронул поводья, и повозка медленно покатила по мощеным улицам Могонциака, молодой столицы Верхней Германии. Объехав форум, миновали арки акведука, проскрипели колесами мимо доходных домов, мимо базилики Августа, мимо лупанария Сервилия, мимо постоялых дворов - выбрались к воротам. На мосту через ров Юний обернулся на залитый холодным солнечным светом город. Красиво! Каменные дома, мощеные улицы, портики, чуть вдалеке - позолоченный купол храма Юпитера и Юноны, за ним - белая колоннада театра. Чем не Рим? Маловат, правда, городок по сравнению с Вечным городом, но для Германии он огромен, ничуть не хуже Августы Треверов или Колонии Агриппина. Уже начали строить каменные стены с грозными башнями,
Почти сразу за городом начинался лес - клены, осины, липы, встречались и дубравы, а чуть дальше - сумрачные ели и сосны. Дорога, как и следовало ожидать, оказалась скользкой, телега так и норовила съехать в сторону, возница Эдоард ругался на своем языке, подстегивал лошадь, иногда отвлекаясь на беседу с Юнием. А тот уж не терял времени даром, расспрашивая возницу обо всяких подробностях жизни Гретарка - германской деревни на римской земле по левому берегу Рейна.
Много интересного узнал Юний, правда, так же много было и пустого, что можно было бы и пропустить, не слушать. Да только как не слушать - вдруг что-нибудь когда-нибудь и пригодится? Рысь интересовала не только деревня, но и римские виллы, расположенные неподалеку. А таковых, не считая хозяйства Октавия Лепида, поблизости от деревни и урочища имелось целых пять штук. Старательно выспрашивая об этом возницу, Юний постарался запомнить имена хозяев и места расположения вилл.
Свернув на узенькую тропку, примыкавшую к главной дороге, Эдоард заехал поглубже в лес и остановил лошадь.
– Хвороста тут полно, - пояснил он, вытаскивая из-под соломы топор.
– Ты подожди немного, мой господин, а хочешь, так прогуляйся во-он по той поляне.
Кивнув, Юний слез с телеги, стараясь не забыть полученную информацию. Ах как просились руки к каламусу и покрытой воском дощечке! Записать бы все поскорей, систематизировать, подумать…
– Что это?
Рысь едва не споткнулся о ржавый меч, торчащий из-под снега. Длинный германский скрамасакс - по сути, не меч, а просто очень большой нож, заточенный лишь с одной стороны. Юний пошевелил сугроб ногой и наткнулся на сломанный дротик - фрамею.
– Небось нашел какое-нибудь оружие, господин?
– с вязанкой хвороста на плече подошел возница.
Рысь пожал плечами:
– Похоже, тут когда-то была хорошая схватка.
– И не так давно, мой господин, - усмехнулся в бороду Эдоард.
– Алеманы нападали осенью несколько раз. Воины римского легиона едва отогнали их.
– Алеманы?
– Юний подкинул на руке вытащенный из снега скрамасакс с обломанным лезвием.
– Что-то не слыхал про такое племя.
Возница неожиданно расхохотался:
– Это вы, римляне, почему-то считаете алеманов племенем. А ведь это не так. Алеманы всего лишь приграничный сброд, разбойники. Сказать по правде, кого там только нет - квады, маркоманы, свевы, бруктеры, даже венеды с ободритами.
– Ободриты?!
– Рысь встрепенулся, словно что-то ударило в сердце.
Жажда мести, поутихшая было за четырнадцать лет, при упоминании ненавистного племени вспыхнул с новой силой. Ободриты… Именно они уничтожили род Доброя и Невдоги, именно их вождь Тварр, хохоча, изнасиловал Добронегу, а потом отдал ее на потеху своим воинам. Смерть Доброя, Невдоги, Добронеги, да всех родичей, смерть и горе - все осталось на совести шайки ободритов, осталось неотомщенным.