Патриот
Шрифт:
И вот сегодня стало очевидно, что мы не успеваем. Огромное количество компьютерной графики. Гигантские подробные схемы, доказывающие коррупционные цепочки, — не включить их невозможно, без них наши обвинения голословны, но они так скучны обычному зрителю. Наша вечная проблема — найти баланс между развлекательностью и нудными юридическими подробностями.
Мы посмотрели последнюю версию, Кира записала ещё одну порцию правок. Я окончательно утвердил название и главные картинки, которые мы будем распространять по соцсетям, завлекая зрителей.
Завтра выпустить не успеем, но попробуем убиться, чтобы всё было готово к среде.
— А если тебя арестуют
— Тогда действуйте по обстоятельствам, но придерживайтесь общей идеи: выпустить как можно быстрее. Если видите, что новости об аресте съели всё информационное поле и расследование не получит должного внимания, то можно задержать на один день, но не дольше.
Возвращаюсь к себе в номер сильно озабоченный. Краткое текстовое описание расследования для ютуба, тексты для соцсетей, пост в моём блоге — ничего из этого не готово, и непонятно, когда делать. Можно сделать хороший продукт, но потом всё испортить, плохо его распространяя, — это правило новых медиа я выучил давно.
Вообще-то я предполагал, что прилечу в воскресенье вечером, всё спокойно доделаю, а на следующий день выпущу наш блокбастер, максимально используя соцсети. Прежде всего модный сейчас тикток — на него я в этот раз возлагал особые надежды. Но тот факт, что все вокруг совершенно обыденным тоном добавляли к обсуждению любого сценария вопрос: «А если тебя арестуют в аэропорту?», начал вызывать нервозность. Не в том смысле, что я боюсь ареста, а просто я понял, что легкомысленно не доделал кучу важных дел.
Надо, пожалуй, пойти и написать кучу имейлов «последнего дня», а то ведь правда посадят, и буду потом локти кусать. По опыту, наибольшие проблемы могут доставить вещи, о которых не думаешь. Интернет-доступ в банк, доверенности, пароли к разным программам и устройствам, которые используешь в быту. Девяносто девять процентов твоего душевного спокойствия в тюрьме — это уверенность, что с твоей семьёй всё в порядке.
А сидеть и переживать, что твоя жена не может снять деньги с твоего банковского счёта, потому что по идиотской банковской инструкции ты должен написать разрешение со своего имейла, не хочется. Сто мировых газет могут написать: «Навальный арестован и в тюрьме», но менеджер в банке всё равно будет отвечать: «Извините, ничем не можем вам помочь. Ему надо написать имейл или воспользоваться нашим очень удобным приложением для телефона». Открываю ноутбук. Необходимость написать много имейлов — один из самых частых поводов для раздражения у современного человека. И сейчас именно она подогревает во мне котелочек со злостью. А ведь всего три часа назад я сказал себе, что сегодняшний день — начало новой жизни — будет ознаменован моим исключительным спокойствием и доброжелательностью.
Юля собирает вещи, я пишу дурацкие имейлы и думаю о том, что спина болит всё сильнее.
Стук в дверь — ну кто там ещё притащился? Юля открывает, и я слышу её слова на английском: «Дэниэл, я ещё не разрешила снимать, я не готова».
Дэниэл — отличный и очень приятный молодой режиссёр. Он снимает документальное кино. Понятно, что ему нужны интересные кадры: приготовления, последние минуты сборов, совещания («Что делать, если…») и так далее. Чем живее и чем больше нервов, тем лучше.
Я предупредил его вчера, что позволю снимать сборы, но попозже, а камеру можно будет включать только с разрешения. Но какой режиссёр-документалист станет соблюдать это правило?
Вот я и нашёл повод сорвать на ком-то злость.
«Дэниэл, — ору из соседней комнаты, — какого хрена, мы же договаривались!
8
«Иди на… отсюда!» (англ.).
Дэниэл ушёл. Заглянувшая в комнату Юля покрутила пальцем у виска: «Ты чего? У него камера работала. Вот будет тебе эмоциональный момент фильма».
Окей. В список дел на сегодня только что добавилось ещё одно: извиниться перед Дэниэлом. Гениально.
Дописал и отправил имейлы. Проверил, есть ли у Юли доступ к банковским программам (упражнение довольно бессмысленное, ведь все мои счета уже много месяцев заблокированы по искам «повара Путина» Евгения Пригожина, человека, ещё во времена СССР судимого за разбой, а сейчас ставшего благодаря дружбе с Путиным «успешным предпринимателем», монополизировавшим поставки питания в московские школы и детские сады).
Время поджимает, по графику сейчас ещё одно совещание — «Сценарии». Зову Леонида Волкова, начальника нашего штаба, Певчих, Киру. Юля тоже присоединяется. Кратко обсуждаем план ближайших действий на случай, если:
— мы беспрепятственно попадём домой;
— меня задержат в аэропорту и посадят;
— задержат, потом выпустят, подождут, когда возмущение утихнет, а потом арестуют;
— ничего не произойдёт, но меня арестуют через пару недель по другому делу.
Ну и так далее. Сценарии эти — не просто мысленные эксперименты и гимнастика для ума: мы перебираем изощрённые инструменты, которые Кремль уже использовал. В XXI веке против тебя действует не классическая репрессивная машина, а репрессивно-пиаровская машина. Всем игрокам важно общественное мнение. Одни и те же действия, но совершённые по-разному, могут либо оставить людей равнодушными, либо взбесить их и вытолкнуть на улицу. Тут важно всё, от дня недели до погоды.
Достаточно вспомнить, как хитро Кремль поступил с приговором по делу «Ив Роше», когда я получил условный срок, а моего младшего брата Олега упекли в тюрьму на три с половиной года. На последнем заседании 19 декабря суд назначил дату вынесения вердикта — 15 января. А потом молниеносно (и, конечно, совершенно незаконно) огласил приговор 30 декабря, избежав таким образом больших манифестаций: люди были застигнуты врасплох, а на следующий день — канун Нового года, подарки, праздничная суета, родственники, стол. Не до протестов.
Обсуждение наше касалось скорее вопросов оперативных: кто и что должен был делать немедленно. В целом, как работать, если меня посадят, не обсуждалось уже давно. С 2012 года, когда уголовные дела против меня стали печь как пирожки, мы миллион раз обсудили это вдоль и поперёк. К тому же все последние годы я по нескольку месяцев провожу под арестом, и наша организация преспокойно работает без меня — это предмет моей большой гордости, у нас крутая команда.
Мы позвали Ольгу Михайлову — моего адвоката, которая специально приехала, чтобы лететь со мной обратно, на случай, если меня задержат в зале пограничного контроля. С ней мы тоже быстро пробежались по возможным сценариям и решили, в какой последовательности будем проходить границу.