Патронус и боггарт

porpen-tuum

Гидеон сидел на полу рядом с опрокинутым стулом и бормотал:

– Я в порядке, я в порядке…

– Ты не в порядке, - сердито сказал Фабиан, убирая палочку.
– Ты отключился. И Молли права, ни о какой легилименции в таком состоянии не может быть и речи. Так что давай-ка, друг мой, соберись и говори самое важное. А потом я потащу тебя в Мунго.

Гидеон вскарабкался обратно на стул: суровый взгляд старшего брата почему-то его стыдил.

– Молли, - Фабиан умоляюще посмотрел на сестру.
– Дай нам десять минут. Клянусь, потом мы расскажем тебе все.

«В пределах разумного» - добавил он про себя.

–

Меня подстерегли у самого дома. Навалились втроем. Я узнал голос одного из них. Это Долохов. Ничего нового, но… - он пожал плечами.

– Ты уверен?

– Шутишь?! Я у этого ублюдка на обысках бываю чаще, чем у себя дома, я его голос где угодно узнаю.

– Следили от Министерства?

– Нет, хвоста не было, это точно. Скорее меня банально сдали. Но главное не это. Меня не хотели убить. Я насчитал штук пять Ступефаев и столько же Инкарцеро, прежде чем аппарировать. Я был нужен им живым, - Гидеон чуть повернул голову и уставился на брата одним глазом: левое веко по-прежнему было обездвижено.
– А это наводит меня на мысль, что я не был их конечной целью.

Фабиан угрюмо посмотрел на него в ответ.

– Рановато началось.

– Рановато? «Пророк» такую рекламу устроил, что тебе впору Орден Мерлина давать. Фабиан Прюэтт, правая рука Барти Крауча, молодая надежда магического сообщества. Разве что титула самого завидного жениха Великобритании не хватает, но это подразумевается. Я думаю, они догадываются, каких дел ты можешь понаделать в своем департаменте.

Фабиан молчал. Он был согласен с братом, и такой расклад нравился ему все меньше.

– Поверить не могу, - Молли снова покачала головой, обнимая ладонями чашку.
– И вы скрываете это уже несколько лет. Уж нам с Артуром могли бы сказать.

– Да, - Артур энергично закивал, потом перехватил взгляд жены и проявил удвоенный интерес к своей чашке.

Над столом повисла неловкая тишина.

– Рыжий ты засранец, Артур Уизли, - буркнула Молли, ощущая себя преданной со всех сторон.
– Я бы тебе рассказала.

– Артур и сам не в курсе всего, - вступился за него Фабиан.
– Вполне достаточно того, что он приносит нам вести и слухи из своего отдела. Чем меньше вы будете знать о делах Ордена, тем лучше. И не спорь, Молли, пятеро детей — это не тот груз, который нужен бойцу.

Молли молчала, и старший брат положил свои пальцы на ее руку, в которой она сердито вертела чайную ложку.

– И если ты не на поле боя, это еще не значит, что ты не воюешь.

На следующее утро Бартемиус Крауч получил записку от своего подчиненного, Фабиана Прюэтта: «Мистер Крауч, я подумал над вашим предложением».

1979

Смит, молодой блондинчик, на тренировках всегда махал руками, словно ветряная мельница. Это его первая боевая операция, и он, кажется, уже понял, что последняя. Кровь брызжет из его горла струей, и он пытается прикрыть рану ладонью, но сам медленно оседает на пол. Гидеон пытается бежать к нему, но неведомая сила удерживает его: ноги налились свинцом, и он пытается позвать на помощь, пока голубые глаза Смита смотрят на него с мольбой. Смит дергается, кровь пульсирующими движениями вырывается между пальцев, забрызгивая красно-синюю аврорскую мантию. Под белой кожей все еще

идет судорожная жизнь: двигается кадык, хрипят обнаженные голосовые связки. Но глаза выдают его. Свет в них гаснет медленно, словно наступают нежные, но неотвратимые сумерки…

– Н-н-н-н…

– Тсс, все хорошо, все хорошо…

Гидеон открыл глаза и уставился в темноту. Почему так темно? Кто умер — Смит или он сам?

– Все хорошо, это просто сон, - из темноты появились очертания гостиной и Молли, теплая рука которой нежно гладила его лоб.

Гидеон сделал несколько вдохов и сел на диване, чтобы удостовериться в том, что вполне владеет своим телом. Кошмары были для него не внове, но от этого не становилось легче их переносить.

До поздней ночи они с Фабианом рассматривали архивные снимки — немудрено, что они стали преследовать его и во сне. Гидеон перебирал одну фотографию за другой и клал их на стол.

– Джереми Смит, попал под заклинание лезвий, истек кровью до прибытия колдомедиков.

Когда они прибыли, лужа крови из сонной артерии Смита заполнила собой всю комнату, и медицинская бригада и оставшиеся в живых авроры — все разносили на своих ботинках и полах мантий липкие красные следы. Частички Смита, который лежал посреди этой лужи, глядя в потолок остекленевшими, замутненными, но все еще изумленными глазами.

– Имогена Кларк. Приговорена к году Азкабана за жестокое обращение с подозреваемым, в настоящий момент восстанавливает психику в Мунго. Вряд ли восстановит.

Когда Гидеон вместе с коллегами пришел ее навестить, она сидела в углу палаты и увлеченно размазывала по полу и стенам собственное дерьмо.

– Грегори Горн. Усовершенствование заклинание гниения плоти.

На фотографии с трудом угадывались очертания человеческого тела — потемневшего, распадающегося на куски. К тому времени, когда Горна отдавали в Мунго, гниль уже подступала к верхним слоям кожи, и когда он кричал (а кричал он не переставая), из его горла горстями высыпались белые черви. А вот запаха — сладкого, тошнотворного трупного запаха, который потом несколько недель преследовал Гидеона — фотография не передавала. В Мунго сказали, что кричать он перестал лишь через сутки — когда умер.

С невозмутимым видом Фабиан конспектировал все, что диктовал ему брат, только периодически выдавая одну и ту же фразу: «Это пиздец. Это просто пиздец».

– Я очень громко кричал?
– спросил Гидеон, прогоняя видение залитой кровью оторванной ноги Джулии Прауд и потирая глаза.

– Нет, ты не успел. Меня разбудили Фред с Джорджем, а потом я решила проведать тебя.

– Какая прелесть, - Гидеон рассмеялся.
– тридцатидвухлетние дети заслуживают столько же внимания, сколько и полугодовалые!

– А я всегда говорила, что у меня на трое детей больше, чем кажется, - в тусклом лунном свете, пробивающемся через окно, он увидел улыбку сестры.

– Я очень рад, что ты справляешься с материнскими обязанностями лучше, чем… - Гидеон осекся так и не выпалив то, что вертелось на языке.
– Чем кто бы то ни было. Ты отличный Патронус, Молли.

Она сосредоточенно теребила край пледа, выдергивая ниточки из разноцветной бахромы.

– Высоковато ты меня поставил. Я всего лишь домохозяйка, не способная никого защитить. Когда вы говорите о делах Ордена, я чувствую себя самым бесполезным человеком на свете.