Патроны чародея
Шрифт:
Он крякнул.
– Они всегда превращаются в людей, когда умирают. Но как ты…
– Это было трудно, – признался я скромно, – однако как-то получилось, даже не знаю, я же так испугался, так испугался! Мастер, дело в том, что надо от них избавиться без шума.
– Что?
– Иначе, – объяснил я, – королева, узнав такое, вообще перекроет сюда все входы-выходы.
– Избавиться? – переспросил он непонимающе. – Как?
– Не знаю, – ответил я, – вы же чародей? Превратить в пыль, сжечь в камине.
Придерживая
– Они где?
– Там, на ступеньках, – объяснил я. – Страшные такие!.. Хоть уже и люди. Но я-то знаю, что они все не люди! Это какой-то ужас, как жить?.. С живой легендой нельзя так обращаться!
Рундельштотт вышел на площадку, вытянул шею, оглядывая сползающие вниз трупы.
– Странно, – произнес он задумчиво.
– Что странно? – сказал я волнуясь. – Что странно? Ничего странного! Ну что там странное?
Он покачал головой.
– Три мужских, только одна женщина… Обычно все наоборот. Химерами часто становятся попавшие под свет трех лун, но мужчины обычно гибнут, женщины выживают чаще.
– Ничего странного, – возразил я быстро. – Они женщин берегут, такие вот примитивы, а сами по-мужски идут на опасные задания во имя чести рода… Ну сделайте же что-нить! Иначе нам вообще конец!.. Всех выгонят и все закроют.
Он подумал, сказал медленно:
– Погоди, принесу ингредиенты.
– А просто дунуть-плюнуть? – спросил я с надеждой.
Он поморщился, лицо стало высокомерным.
– Я не шарлатан.
Исчез за дверью и долго не показывался, я начал нервничать, Форнсайн что-то чует, наконец Рундельштотт вышел, очень недовольный с виду, на ладони искрится горка зеленоватого порошка.
Я не успел рот открыть, он поднес ладонь ко рту и сильно подул. Порошок взвился искрящимся облачком и медленно пошел над ступеньками вниз.
Я охнул, все четыре трупа превратились в лед. Рундельштотт оглядел их все еще недовольно, порошка жалко, все они жадные, а меня не жалко, нет на свете справедливости ни в одном из миров.
– А теперь что? – спросил я нервно.
– А пусть растают, – ответил он. – Сейчас жаркие дни.
– Хорошая идея, – сказал я с облегчением. – Но лучше помочь природе, ибо я ее царь и потому должен о ней заботиться и не ждать милостей.
Он вздохнул, когда я ногами сбросил все четыре глыбы по ступенькам еще ниже. Там в темноте загрохотало, захрустело, но, надеюсь, до первого этажа не докатятся.
– Да, так быстрее, – согласился Рундельштотт. – Мелкие льдинки растают сразу.
– Мастер, – взмолился я, – это был первый вопрос, но за ним более важный! Как создавать вещи… на более долгий срок? Нет, я не мечтаю даже о годах или месяцах, мне бы хоть на несколько минут!..
Он покачал головой.
– Какой ты прыткий.
– Жизнь такая, – объяснил я. – А то схарчат. А у
Он буркнул:
– Это невозможно. Чуть-чуть надольше… это я могу помочь, но тебе придется очень худо.
– Это как?
– Есть такое зелье, – сообщил он, – неделю потом корчи бьют. И выживают… немногие.
– Согласен, – выпалил я, не раздумывая. – Согласен!
Он повернулся к приоткрытой двери в свою комнатку.
– Ладно, иди за мной. Только ничего руками не трогай. И ногами. Снадобье сделать могу, все ингредиенты есть. У тебя сильный дух, а чародею без него нельзя. И без риска нельзя… Но учти, из десяти принявших снадобье выживает один. Чаще всего, покалеченный. Да и то не всегда удается пробудить в себе силу, которая, как утверждают древние мудрецы, изначально в каждом.
– Я выдержу, – заверил я.
Он закрыл за нами дверь на ключ, кивнул мне на просторное деревянное кресло с широкими поручнями, где по сторонам свисают широкие кожаные ремни.
– Садись. Мне твоя уверенность нравится.
Я посмотрел на кресло, от него идет холод, словно вырублено из цельной глыбы льда. Сердце трусливо участило удары.
– Это не совсем уверенность, – сообщил я, стараясь не выказывать страха. – Это почти знание. Хотя, конечно, трушу, если честно. Как-то молотком попал по пальцу, дурак, сам хотел гвоздь забить… до сих пор помню, какое испытал счастье и просветление ума. Но я провитаминенный, а иммунная у меня после вакцинации вообще зверь, а не система. Как догонит какую бактерию, так и рвет на части!
Он повернулся к столу и перебирал там горшочки с растворами, настоями и мазями, а я тихохонько опустил зад в кресло и едва не подпрыгнул. Ощущение такое, будто сел голой задницей на лед.
– Что такое, – поинтересовался он отстраненно, – иммунная?
– Защита внутри нас, – пояснил я. – Ее можно ослабить, тогда болячки набросятся и задавят, а можно усилить. У меня усиленная. В моем королевстве это делают всем насильно, чтобы не болели, а работали и работали, гады.
Он покачал головой.
– Наверное, это… интересно.
В его комнате обычный для творческого человека бардак и беспорядок, я старательно настраивал себя на благополучный исход, это же так важно, то ли подкопить магии, то ли подучиться новым трюкам, вон даже мышей учат, а я еще та мышь, сумею, наверное, больше…
До сих пор, как будто кто ласково чешет спинку, когда вспомню, как создавал патроны и палил, не считая выстрелы, по тем гадам. Дык это ж только начало, я ж в глубине ленивой души жутко талантливый, только тоталитарное и давящее мой свободный дух общество не дает развернуться моей замечательности, но если апгрейдю магию, то вообще смогу… даже не знаю, но смогу!