Паучиха. Личное дело майора Самоваровой
Шрифт:
«Надо позвонить Веронике Петровне и все у нее выяснить…»
Мобильный остался в кармане плаща, а бросить Аньку в таком состоянии она не могла.
Выпустив руку матери, Анька снова упала на подушку.
Варвара Сергеевна осторожно приподняла ее голову, поправила смятую подушку и прилегла рядом на кровать.
– Не будет так не будет. Усыновим… – сама себе не веря, бросила Самоварова в полумрак комнаты.
Анька сползла вниз и вжалась в ее грудь.
– Ма, да что ты несешь?! Чтобы потом у ребенка какой-нибудь уродский ген выскочил? – запричитала она в вырез
– Девочка моя… Бог подарил мне тебя… – Самоварова гладила дочь по спутанным волосам.
– А если б не подарил? А если б ты захотела еще одного ребенка, но не смогла?
– Не знаю… Мне тебя всегда хватало…
– Нет, ты просто представь себе это! Не сейчас, но, когда была моложе, разве ты могла бы, даже от безнадеги, на такое решиться? – не унималась Анька.
Самоварова судорожно думала о том, как увести разговор в другую сторону.
Она хотела одного – чтобы дочь успокоилась и все ей разъяснила.
Но против воли в ее сознание вклинилось одно давнишнее, навеянное Анькиными клокотавшими вопросами воспоминание.
…В этом доме, на последнем этаже, когда-то жила ее приятельница Ольга.
В детстве они не дружили, Оля была старше Вари на пару лет.
Сблизились молодые женщины уже после того, как Оля похоронила трагически погибших родителей и, связавшись с украинцем, приехавшим в город шабашить на стройку, забеременела.
В то время наконец разъехавшаяся с родителями Самоварова уже родила Анюту. В первый год жизни дочери самолюбивая и гордая Варя, отказавшись от помощи, формально предложенной матерью, с которой у нее никогда не было настоящей близости, была вынуждена оставить службу и взять отпуск по уходу за ребенком.
Как ни странно, именно после того, как Варины родители наконец получили долгожданную квартиру в новостройке, отношения с Анькиным отцом начали стремительно разлаживаться. Ему не было нужды стесняться чопорных тещи и тестя, и его скверное нутро проявилось во всей красе. То похмельный, то депрессивный сотрудник НИИ почти ежедневно изводил вымотанную бессонными ночами жену высосанными из пальца придирками. Стремясь как можно меньше бывать в обществе супруга, Варя, когда позволяла погода, подолгу гуляла с малышкой во дворе.
Окончив консерваторию, Ольга работала в музыкальной школе, недалеко от дома.
О ее интересном положении Варя узнала первой. Возвращаясь с занятий, Ольга частенько садилась на лавочке рядом и с разрешения Самоваровой подолгу покачивала коляску со спящей Анютой. Сказав о своей беременности, она засыпала соседку вопросами о трудностях, подстерегающих молодых матерей.
Живот Ольги, как на дрожжах, округлялся, а украинец все реже появлялся в их доме… Брак не был зарегистрирован, соседи начали судачить, и Варя была единственной, кто поддерживал «аморальную» пианистку.
С детства Ольга была неприметной, сосредоточенной на учебе и музыке. Ее семья жила замкнуто и никогда не давала поводов для сплетен. Даже трагическая гибель родителей Оли в автокатастрофе была воспринята соседями без особого драматизма.
Оставшись
Скромную одежонку она сменила на джинсы-клеш и обтягивающие водолазки, подстриглась по последней моде и стала употреблять косметику.
Соседи наконец обратили на нее внимание и сделали одной из обязательных героинь своих пустых пересудов.
Стоило ли говорить, сколько пищи для разговоров принесло им появление в ее жизни мужчины! И какого! Как метко выразилась Маргарита Ивановна, «категорически не подходящего ей по ментальности».
– Мам, ты куда провалилась?
Анька, оказывается, уже сидела на краю кровати и, шаря ногами по полу, пыталась отыскать свои тапочки.
– Усыновлять чужого ребенка – это последнее, что можно сделать… Я еще понимаю, когда сирот брали во время войны… Ты вот знаешь, например, что на тех, с нормальными генами, очередь в детдоме на несколько лет вперед?
– Не знаю. Давай оставим эту тему и пойдем поедим, – предложила Варвара Сергеевна.
А про себя решила: как только выдастся возможность, она сразу же наберет Веронику Петровну.
Через час дочь, перекусив сваренной на воде овсянкой, приправленной медом, убежала на урок. Выплеснув на мать свои страхи, Анька, как это часто бывало, успокоилась и резко повеселела.
Варвара Сергеевна вышла на балкон и набрала старую знакомую.
Вероника Петровна пожурила Самоварову за то, что та не показывалась ей больше года, а после, нехотя и коротко, выдала врачебную тайну: утром Анька была на приеме, и при осмотре Вероника Петровна обнаружила у нее полип. Со слов врача, реакция Аньки была неадекватной – она сильно разнервничалась и начала допрашивать Веронику Петровну, может ли полип повлиять на возможность забеременеть.
Профессор гинекологии попыталась ее успокоить, объяснив, что такое часто встречается у женщин ее возраста, что полип не опасен и его необходимо удалить после того, как закончатся ближайшие месячные.
По всей видимости, дочь, выйдя от Вероники Петровны, полезла в интернет и начиталась всякой всячины.
– Полип действительно может препятствовать оплодотворению, но это обратимо. К тому же у твоей дочери фолликулы бушуют, как у двадцатипятилетней! – подытожила Вероника Петровна и, сославшись на ожидавшую ее пациентку, завершила разговор.
Эта беседа и успокоила Самоварову, и огорчила: Анькина ненормальная реакция лишь подтверждала стремительно развивавшийся у нее невроз.
Со вчерашнего вечера в холодильнике оставался плов, а Валера с утра предупредил, что задержится на работе из-за банкета по случаю юбилея Вислакова.
Варвара Сергеевна облегченно выдохнула – придумывать что-то на ужин не было необходимости, да и, положа руку на сердце, не любила она готовить.
Примостившись в любимом кресле у окна, Варвара Сергеевна открыла недавно купленный, новый роман любимой писательницы, но сосредоточиться на книге не получалось – в голове продолжали звенеть горячечные Анькины слова.