Паутина и скала
Шрифт:
Ошеломленный юнец совершенно лишился дара речи. Даже ради спасения собственной жизни он не смог бы членораздельно заговорить; а если б и смог, то не посмел бы обратиться к столь великолепному созданию, словно бы созданному по иным мер shy;кам для иной вселенной, более олимпийской, чем могло при shy;сниться любому юнцу. Но, к счастью, великолепный незнакомец взял дело в свои руки. Подойдя своей изящной поступью, ле shy;гонько ударяя руками по воздуху с безупречной прирожденной грацией, он бросил на юнца быстрый, острый взгляд проница shy;тельных блестящих серых глаз, улыбнулся с весьма приветли shy;вым, ободряющим дружелюбием – в улыбке сквозили нежность и юмор, потом очень мягким, южным голосом, чуть хриплова shy;тым,
– Ищешь что-нибудь? Я, пожалуй, смогу помочь.
– Д-да, сэр, – выдавил не сразу юнец и, обнаружив, что язык не повинуется ему, протянул дрожащей рукой мятый листок бу shy;маги.
Великолепный незнакомец взял его, быстро глянул блестя shy;щими серыми глазами и улыбнулся.
– А, ищешь Мак-Ивер. Новичок, значит?
– Д-да, сэр, – прошептал юнец.
Великолепный молодой человек еще несколько секунд, чуть склонив голову набок, оценивающе смотрел на собеседника, в его серых глазах и приятной улыбке сквозили нарастающие юмор и удивление. Наконец он откровенно рассмеялся, но так обезоруживающе, дружелюбно, что это не могло задеть даже оро shy;бевшего юнца.
– Провалиться мне на месте, ты сущее пугало! – сказал вели shy;колепный молодой человек и еще несколько секунд проница shy;тельно, но с юмором разглядывал собеседника, легко поставив сильные руки на бедра с бессознательной грациозностью, прису shy; щей всем его движениям.
– Ладно, – негромко произнес он. – Наставлю тебя на путь, новичок.
С этими словами он положил сильные руки на плечи юнца, развернул его и мягко спросил:
– Видишь эту дорожку?
– Д-да, сэр.
– А здание в ее конце – с белыми колоннами по фасаду?
– Да, сэр.
– Так вот, – спокойно, неторопливо сказал молодой олимпи shy;ец, – это и есть Мак-Ивер. То самое здание, которое ты ищешь. А теперь, – очень мягко продолжал он, – тебе нужно только взять свой чемодан, идти прямо по дорожке, подняться по вон тем ступеням и войти в первую дверь справа. Все остальное сде shy;лают другие. Там регистрация. – И, подождав немного, чтобы эти сведения усвоились, легонько встряхнул юнца за плечи и лю shy;безно спросил:
– Ну как, все понял? Сможешь сделать то, что я сказал?
– Д-да, сэр.
– Отлично! – С поразительными быстротой и грациознос shy;тью, присущими всем его движениям, олимпиец выпустил юнца, запрокинул красивую голову и заливисто, мягко, совершенно обезоруживающе засмеялся. – Отлично, новичок. Ступай. И смотри, не поддавайся на розыгрыши тех второкурсников.
Юнец, заикаясь, робко и вместе с тем признательно побла shy;годарил, торопливо поднял чемодан и отправился выполнять указания высокого олимпийца. Идя по дорожке, он вновь ус shy;лышал негромкий, заливистый, обезоруживающий смех и по shy;нял, что олимпиец смотрит ему вслед проницательными серы shy;ми глазами, с прирожденной, бессознательной грацией поста-вя руки на бедра.
Джордж Уэббер никогда в жизни не забывал этой встречи. Память о ней ничуть не потускнела даже двадцать с лишним лет спустя. Потому что он был тем самым тощим юнцом, а олимпи shy;ец, хотя Джордж тогда не мог знать этого, был известен своим темным товарищам как Джим Рэндолф.
Спустя много лет Джордж будет по-прежнему утверждать, что Джеймс Хейуорд Рэндолф был самым красивым мужчиной, ка shy;кого он только видел. Джим являлся созданием такой силы и гра shy;циозности, что воспоминания о нем впоследствии стали похо shy;дить на легенду. Легендой, увы, он был даже тогда.
Джим был человеком, совершавшим блестящие, героические деяния, и обладал соответствующей внешностью. Казалось, он специально создан природой, дабы соответствовать самым взыс shy;кательным требованиям писателей-романтиков.
Джим являл собой классический тип рослого молодого аме shy;риканца. Он был чуточку ниже шести футов трех дюймов и весил сто девяносто два фунта. Двигался с несравненными грациозно shy;стью и мощью. При виде того, как Джим идет по улице, создава shy;лось ошеломляющее впечатление, что он ведет мяч и вот-вот по shy;мчится с ним к воротам. Двигался он в каком-то четком ритме, больше всего наводящем на мысль о скаковой лошади, направля shy;ющейся от загона к линии старта. Ступал легко, изящно, словно кошка, казалось, его сильные руки легонько ударяют по воздуху, жест этот был не подчеркнутым, но очевидным, и подобно его походке, осанке и всему прочему наводил на мысль о громадных кошачьих быстроте и силе – сдерживаемых, дрожащих, готовых высвободиться, словно пантера в прыжке.
Все в нем обладало изящной, сдержанной, выразительной грациозностью породистого животного. Главными особенностя shy;ми были поджарость, легкость и быстрота. Голова его была не shy;большой, изящной формы. Черные волосы были коротко остри shy;жены. Уши, тоже изящной формы, плотно прилегали к голове. Над серыми, очень глубоко сидящими глазами нависали густые брови. В минуты гнева или любого сильного чувства глаза темне shy;ли и становились почти черными. Обычно они излучали громад shy;ную скрытую жизненную силу кошки. Эта изящная голова гордо восседала на сильной, худощавой шее и широких, могучих пле shy;чах. Руки были длинными, мускулистыми; кисти рук – больши shy;ми и сильными. Все тело его формой напоминало клин: торс от широких плеч постепенно скашивался к тонкой талии, потом фигура несколько расширялась к узким бедрам, потом заверша shy;лась изящными длинными ногами. Речь и голос Джима тоже со shy;здавали впечатление кошачьей силы. Голос был мягким, негром shy;ким, очень южным, чуть хрипловатым, исполненным скрытых страсти, доброты и юмора, и свидетельствующим, насколько это возможно для голоса, о громадной, словно у пантеры, жизнен shy;ной силе этого человека.
Происходил Джим из хорошей южнокаролинской семьи, од shy;нако его ветвь обеднела. Бремя самообеспечения легло на его плечи еще в школьные годы, и в результате он набрался такого опыта, какого мало кто набирается за целую жизнь. Казалось, он занимался всем и бывал повсюду. Когда Джордж познакомился с ним в колледже, Джим был уже двадцатидвухлетним, на несколь shy;ко лет старше большинства студентов, а по жизненному опыту взрослее лет на двадцать. Чего он только не повидал за свою не shy;долгую жизнь. Около двух лет преподавал в сельской школе. От shy;правился в годичное плавание на грузовом судне из Норфолка, побывал в Рио и Буэнос-Айресе, обошел весь Берег Слоновой Кости в Африке, заходил в средиземноморские порты, «имел» женщин (он любил этим хвастаться) «на четырех континентах и в сорока семи штатах». Торговал летом книгами в процветающих сельскохозяйственных штатах Среднего Запада. Некоторое вре shy;мя работал коммивояжером и в этом качестве «побывал во всех штатах, кроме одного». Орегона. Женщин в этом штате он, разу shy;меется, не «имел», это упущение, судя по всему, немало его бес shy;покоило, и он клялся, что исправит его, если только Бог даст ему еще несколько лет жизни.