Паутина и скала
Шрифт:
О другом Диккенсе – более великом – том, который видел так много порока, бедности, страданий и угнетения, питал глубо shy;кое сочувствие к страдающим и угнетенным, выражал сильней shy;шее негодование жестокостью и несправедливостью окружавшей его жизни – Джерри не знал почти ничего, а если и знал, то от shy;казывался видеть это в подлинном свете, отвращался душой, по shy;тому что для него это было неприятным и безвкусным, не совпа shy;дало с его видением сквозь розовые очки «более здравого и ши shy;рокого взгляда на вещи».
В результате возникал хаос. Пожалуй, это можно уподобить нескольким ломтикам правды в море черной патоки. Олсоп мог расчувствоваться, обсуждая и оценивая изумительные красоты Джона Китса, Шелли, Шекспира,
– Истинный гений – да-да! – настоящий, волшебный, фан shy;тастический гений!
Затем он прочитывал какой-нибудь избранный отрывок, за shy;прокидывал голову так, что в зрачках его затуманенных глаз на shy;чинал мерцать свет, и со смехом, похожим на всхлипывание, с благоговением и слащавостью, рвущимися из глубины души, восклицал:
– Господи! Господи – это поистине волшебный гений!
Еще учась на первом курсе, Джерри начал собирать библиоте shy;ку. И она представляла собой поразительное олицетворение его разума и вкуса, символ внутреннего хаоса, слипшихся в патоке его умиротворяющей сентиментальности.
В библиотеке было немало хороших книг – тех, что многим нравились, тех, о которых многие слышали и хотели бы про shy;честь, книг, которые подбирались с незаурядным умом и тонким вкусом. Олсоп запоем читал романы, и его книжные полки даже в том баптистском колледже свидетельствовали о требовательно shy;сти и пылком интересе к лучшим новинкам. Это было порази shy;тельно у столь юного человека в подобном месте.
Однако в библиотеке было и множество макулатуры: большие кипы газет с какой-то понравившейся ему слащавой чепухой; громадные стопы журналов с причудливыми или сентименталь shy;ными сочинениями, запавшими ему в душу; сотни газетных вы shy;резок, где были запечатлены особо дорогие для него чувства; и наряду с тем много другого, действительно хорошего, стоящего, раскрывающего путаницу ошеломляющих противоречий – неза shy;урядный ум и способность к проницательным суждениям в море чувствительности.
Сведенный к голой сути «более здравый и широкий взгляд на вещи» представлял собой полное принятие существующего по shy;рядка вещей, потому что существующий порядок, как бы ни был он уродлив, разорителен, жесток и несправедлив, являлся «жиз shy;нью», – следовательно, неизбежным, если понять его «в полной перспективе» и увидеть, «как, в сущности, прекрасна (эта фраза оказывала ему неоценимую услугу) жизнь».
Таким образом, Джерри Олсоп стал самозабвенным защитни shy;ком условностей, принятого и устоявшегося порядка вещей. Ес shy;ли бы можно было создать картину его разума в военные и после shy;военные годы, в ней обнаружился бы следующий перечень взгля shy;дов и убеждений:
Президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон не только являлся «величайшим после Иисуса Христа человеком», но его жизненный путь и завершающее мученичество – ибо так назы shy;вал это Олсоп – вполне были сравнимы с Христовыми. Прези shy;дент был идеальным человеком, безупречным в поведении, безукоризненным в мудрости и безошибочным в ведении дел. Его об shy;манывали, подводили и довели до смерти негодяи – бессовест shy;ные, лукавые политики в родной стране, завидовавшие его славе, и беспринципные шарлатаны от дипломатии в других.
«Вторым величайшим после Иисуса Христа человеком» яв shy;лялся президент колледжа, высокий, бледный мужчина с ясным, страдальческим лицом, который поднимался в часовне и усилен shy;но наставлял студентов, постоянно твердя такие слова, как «слу shy;жение», «демократия», «идеалы руководства» – все популярные свидетельства просвещенной – нет, вдохновенной! – мысли на жаргоне того времени. Что, в сущности, подразумевалось под этим, было не совсем понятно. «Репутация»,
«Вдумчивый и свободный интерес к работе правительства и к политической жизни», видимо, означал поддержку демократов или республиканцев и голосование за тех кандидатов, которых выдвинут политические машины, возглавляющие эти партии.
«Серьезное и просвещенное отношение к религии» не озна shy;чало узколобого фундаментализма, поскольку пайн-рокский колледж и его идеалист-президент гордились либеральностью взглядов. Например, Бога можно было понимать как «великую идею» или «океан сознания», а не традиционного старого джентльмена с длинной бородой, – но ходить по воскресеньям в церковь все-таки требовалось.
Однако, несмотря на всю высокопарность разглагольствова shy;ний о «служении», «идеалах руководства» и «демократии», особо shy;го влияния их на существующее положение вещей было незамет shy;но. Дети все так же работали по четырнадцать часов в день на хлопкопрядильных фабриках штата. Десятки тысяч мужчин, женщин и детей жили, страдали и умирали в вопиющих беднос shy;ти, кабале и эксплуатации на арендуемых фермах. Миллион чер shy;нокожих жителей штата, примерно треть всего населения, был лишен избирательных прав – хотя «второй величайший после Иисуса Христа человек» часто заявлял, что это право является одним из высших достижений англосаксонского законодатель shy;ства и «замечательной американской конституции». Миллион чернокожих жителей штата был лишен права на высшее образо shy;вание – хотя «второй величайший после Иисуса Христа человек» нередко заявлял, что ради этого идеала пайн-рокский колледж существовал и существует, и что права на образование в Пайн-Роке не будет лишен ни один способный человек «вне зависимо shy;сти от вероисповедания, происхождения, цвета кожи или каких бы то ни было иных отличительных признаков». Несмотря на эти звучные фразы, идеализм, мученический вид, вдохновенную уве shy;ренность и все прочее жизнь шла прежним путем, на прежний манер, в сущности, как всегда. Выпуск за выпуском юных, чис shy;тых идеалистов-знаменосцев выходил из Пайн-Рока с готовнос shy;тью, если потребуется, обнажить грудь и благородно погибнуть на баррикадах, какие бы зловещие влияния ни грозили им, какие бы несметные силы ни превосходили их – защищая моногамию, супружество, чистых, милых женщин, детей, баптистскую цер shy;ковь, конституцию и блистательные идеалы демократической и республиканской партий; и, более того, с решимостью, если при shy;дется – до того сильна была их приверженность этому праву – погибнуть на баррикадах, защищая блистательные институты детского труда, хлопкопрядильных фабрик, арендуемых ферм, бедности, горя, убожества, проклятия, смерти и прочего, но ни на миг не отречься, ни на секунду не изменить заложенным в них чистым идеалам, сияющей звезде поведения, к которой обратил их юношеские взгляды «второй величайший после Иисуса Хрис shy;та человек».
И в идолопоклонстве благоговения перед ним Джералд Олсоп, подобно своему выдающемуся предшественнику Эдхему, был первым.
«Третьим величайшим после Иисуса Христа» являлся свя shy;щенник, пастор пайн-рокской епископальной церкви, которого студенты любовно прозвали Проповедник Рид. Он сам подбил ребят называть себя так. Джерри Олсоп смотрел на Проповедни shy;ка как на одно из своих открытий. Определенно рассматривал его как лишнее доказательство собственного либерализма. Пайн-Рок был баптистским колледжем, но Джерри отважился перескочить через стену ортодоксии и прижать новоявленного мессию к своей груди.