Паутина натягивается
Шрифт:
— Прошу прощения за дядю. Он резкий человек со сложным характером; находиться в его присутствии — тяжелое испытание.
Мне вспомнилось, как мягко Теаган всегда отзывался о людях, а сейчас — такое сравнительно жесткое описание собственного родственника. Возможно, жрец разозлился из-за намека дяди на суд и ссылку, посчитав его слова насмешкой? А может, они всегда не особо ладили.
Что касается отказа Теагана от идеалов белых сект, то я в это не особо верил. И мое приглашение в Обитель тут ничего не меняло. Теаган считал меня аль-Ифрит, то есть дальним потомком демона, а таких людей
— Он великолепный мечник, — сказал я. — Кто он? Я имею в виду — помимо того, что он ваш дядя?
— Двоюродный дядя, — поправил меня Теаган. — А насчет его воинского искусства… — он чуть улыбнулся, кажется, уже успокаиваясь, — вы, Рейн, получили «случайную возможность» тренировочной схватки с одним из лучших мечников Империи. Кое-кто говорит, что даже самым лучшим.
— О как! — пробормотал я. — А магией он тоже владеет?
— Конечно, у него десять камней. Прошу прощения, мне следовало представить вас друг другу как полагается, но дядя обладает удивительной способностью выбивать меня из колеи. Впрочем, вы с ним вряд ли еще столкнетесь — дядя редко бывает в Обители и завтра должен вновь отправиться на Границу.
— Он тоже жрец?
— Нет. Он старший наставник ордена Достойных Братьев.
Тут мне вспомнилась шпилька дяди Теагана на тему нехватки у меня вежливости. Слово «уважаемый» в отношении себя ему явно не понравилось.
— А как к нему обращаться? На случай, если мы все же встретимся?
Теаган слегка пожал плечами.
— Так и обращаться — «старший наставник». Или же «магистр». Можно добавить имя — «магистр Семарес»… — и резко поменял тему. — Рейн, вы все еще желаете побывать в Первом Храме?
— Да! — я встрепенулся. Потом быстро оглядел себя, но лишь немного одернул рукава — чем была хороша форма, так это замечательнейшей способностью не мяться, не грязниться и даже самостоятельно избавляться от сора и пыли — они от ее поверхности будто отталкивались. — Пойдем прямо сейчас?
— Почему нет? — Теаган глубоко вздохнул, потом потряс головой — у меня возникло ощущение, будто он пытался вытрясти оттуда остатки воспоминаний о визите дяди — и повел меня в обход дома. Как он объяснил, выйти к Первому Храму было проще с той стороны здания.
С противоположной стороны дом выглядел еще более богатым и нарядным, а еще я увидел двух девушек в светло-зеленых мантиях, похожих на ту, в которой была продавщица на площади, но более коротких, едва доходящих им до середины голени. Одна из девушек высаживала мелкие фиолетовые цветки в глубокую плоскую чашу из белого камня, заполненную землей и стоящую у основания лестницы, вторая держала в руках коробку с саженцами и по очереди подавала их первой.
Кто вообще высаживает цветы поздней осенью, зная, что до дня, когда везде ляжет снежный покров, осталось совсем немного времени? Хотя, если вспомнить необычно зеленые кроны деревьев у самого входа в Обитель, и такой же зеленый сад…
— По всей территории Обители работает очень сильная растительная магия? — спросил я Теагана. — Поэтому тут нет признаков осени?
Тот чуть улыбнулся.
—
— Я слабо чувствую холод, — отозвался я, оглядываясь с новым интересом. — Не знал, что магия на такое способна.
— Это не магия. Это место лично благословлено богиней. В своем первом воплощении она жила здесь несколько десятилетий, и с тех пор законы природы над Обителью не властны, — ответил Теаган, и сейчас в его голосе прозвучало то же восхищенное благоговение, которое я привык слышать еще когда мы находились в Броннине и он рассказывал мне о деяниях аватаров Пресветлой Хеймы.
Если в сад вела небольшая калитка, то сейчас мы вышли через ворота, созданные, как и все в этом имении, рукой мастера, в этот раз мастера-кузнеца. Я даже остановился на мгновение, чтобы провести рукой по изящно выкованным узорам.
Теаган на мой жест чуть улыбнулся, но ничего не сказал.
До Первого Храма мы дошли минут за пятнадцать — по мощенной дороге, где каждый камень был отшлифован до идеальной ровности и пригнан к другому так близко, что щели между ними были уже, чем человеческий волос. Все дома, мимо которых мы проходили, выглядели как небольшие дворцы. И, конечно, нам опять встречались Достойные Братья с их подозрительными взглядами, уже привычно направленными на меня. Впрочем, порой попадались и другие люди, как в мантиях жрецов, так и в одежде нобилей, и хотя их внимание я тоже ощущал, с вопросами никто не подходил.
А сам Первый Храм…
Даже не знаю, что я думал увидеть. Каким может быть здание, основание которого заложила больше пяти тысяч лет назад сама богиня?
И то, что был этот храм огромен, и то, что стоял он на самой вершине холма, было ожидаемо, но…
— Но почему он черный? — проговорил я.
Разве Первый Храм Пресветлой Хеймы не должен был отражать ее имя? Быть белым, ослепительно-сияющим? Однако все в древнем здании оказалось непроглядно, чернильно-черным.
— Так пожелала богиня, — невозмутимо отозвался Теаган.
— Тогда почему все остальные ее храмы строят с белыми стенами?
— Так пожелала богиня, — повторил Теаган, и я заметил, что он чуть усмехается.
Какое-то время мы поднимались на холм в молчании. Потом, чуть в стороне от Первого Храма, я заметил множество людей и что-то довольно большое, закрытое плотной тканью. Теаган то ли проследил за моим взглядом, то ли сам тоже смотрел туда и счел нужным объяснить.
— Новая статуя Пресветлой Хеймы. Ее открытие и освещение будет сегодня в полдень. Вы выбрали удачный день для визита, Рейн.
Я поднял голову к небу. Судя по положению солнца, до этого события оставалось еще около часа — более чем достаточно, чтобы не торопясь посетить Первый Храм.
До ведущей к двери лестницы — тоже черной — осталось шагов сто, когда я ощутил притяжение.
Или это было не притяжение, а давление?
А может, напряжение?..
Мой разум никак не мог подобрать подходящее слово для описания того, что я почувствовал.
Я остановился. Теаган остановился тоже и повернулся ко мне. Его лицо было спокойно, но глаза смотрели внимательно, изучающе.