Паутина противостояния
Шрифт:
— Разве его нет?
— Не всегда.
— Я понял! Вы не верите в мой талант литератора! — Огорченный Схинки расплескал виски, однако не обратил никакого внимания на испачканный ковер. — Так давайте я изложу свою историю письменно? Могу в эпистолярном жанре…
— Мне достаточно устного общения. — В черных, глубоко запавших глазах комиссара Темного Двора сверкнул огонек. — Мы и так отвлеклись.
Схинки
— Ясно. — Помолчал еще пару секунд. — Извините за ковер.
— Я пришлю счет из химчистки. — Сантьяга сделал маленький глоток коньяка. — Продолжайте.
— Конечно, конечно… — Схинки почесал затылок. — Как вы понимаете, Луминары и Робене были не первыми и не последними масанами, вставшими под знамена моего господина.
— Разумеется.
— И господин сразу же отправил их на задание.
— Проверка преданности?
— Вы поступили бы так же, — махнул свободной рукой Схинки. — Кровь связывает лучше других оков.
— В чем заключалось задание?
— Нужно было кое-кого доставить на нашу базу.
— Уточните, пожалуйста.
Схинки прекрасно понимал, что комиссар обязательно потребует рассказать о задании подробно, а потому ответил практически сразу:
— Путешествуя по миру, мой господин не забывает выявлять магов. И тех, что работают по лицензии Тайного Города, и необученных самородков, которым продают магическую энергию ваши контрабандисты.
— Их мало, — заметил Сантьяга.
— Но они есть, — улыбнулся Схинки. — Вы не подпускали их к Тайному Городу, кормили сказками, тянули деньги и… готовили к тому, что однажды их отыщет мой господин. Ему, знаете ли, нужны помощники.
— Большинство из так называемых самородков слова доброго не стоит. Их уровень смехотворен.
— Зато они сделают все, что прикажет мой господин, — убежденно произнес Схинки. — Вас это не пугает?
— Меня ничего не пугает.
— Даже Ярга?
— Уже нет, — медленно ответил Сантьяга. — Теперь он должен меня бояться.
И прищурился, словно уже видел перед собой врага.
— У вас будет возможность обсудить эту тему, — тихо сказал Схинки. После чего продолжил в прежнем, развязном ключе: — С некоторыми самородками мой господин знакомился сразу, других просто отмечал, оставляя, так сказать, на будущее.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Колесо трещало едва слышно, совсем чуть-чуть, однако в тишине кабинета звук казался оглушительно громким. И оглушающе зловещим.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Колесо стояло в небольшом стеклянном ящике, ящик — на письменном столе, справа от Ярги, и не обратить на него внимания не было никакой возможности. Даже без оглушающего в напряженной тишине едва уловимого треска.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Вместо белки колесо разгонял соответствующим образом отмасштабированный орангутан. Мокрый, задыхающийся и бесконечно жалкий в своем упорстве. Он едва держался, но продолжал торопливо перебирать лапами, изредка оглядываясь на Яргу, и страх, читавшийся во взгляде обезьяны, делал бессмысленными разговоры о причинах удивительной стойкости рыжего страдальца. Орангутан получил приказ и не смел ослушаться.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Когда масаны вошли в кабинет, орангутан уже путешествовал по замкнутому кругу, и судя по всему, путешествовал давно. Ярга поприветствовал вампиров сухо, пробурчал: «Вот стулья» и уставился в монитор, заставив гостей наслаждаться зрелищем настольной игры. Сначала масаны ухмылялись, потом задумались, а по истечении пяти минут Тео не выдержал:
— Ему нравится?
В этот момент смерть тяжело дышащего орангутана казалась неизбежной.
— Проняло? — ровно поинтересовался Ярга, не отрывая взгляд от монитора.
— Нет, — смутился Луминар.
Действительно! Какого черта беспокоиться о запертой в колесе животине? Есть дела важнее.
— В жалости нет ничего постыдного. Любому воину приходилось убивать из жалости. Или спасать своего, из жалости и сострадания, — с прежней невозмутимостью продолжил нав и тяжело посмотрел на Тео. — Главное, не позволить жалости высушить себя.
Высушить… оказывается, у этого слова есть иное значение. Или то же самое?
— Он наказан, — закончил Ярга.
— Почему-то я так и подумал, — пробормотал Тео.
— А я сразу сообразил, — захихикал Бруно. — Как только увидел, каким он теперь стал, так и сообразил.
Надрывающийся в колесе орангутан считался любимцем Ярги и свободно разгуливал по территории базы, смущая новичков и подворовывая по мелочи из комнат. Зверьком он был не маленьким, раза в полтора крупнее сородичей, и то, как обошелся с ним Ярга, указывало на тяжесть проступка.
— Он меня разочаровал, — равнодушно констатировал Ярга и без предупреждения перешел к делам: — Ваше первое задание будет необыкновенно простым. Необходимо доставить ко мне молодую женщину по имени Катарина Штейн. Вы не будете знать, в какой стране она живет, хотя, скорее всего, догадаетесь. Или спросите у местных, если вдруг заинтересуетесь…