Паутина Шарлотты
Шрифт:
Она повисла на потолке вниз головой и задремала, оставив Уилбура в большой тревоге.
Всё утро у загончика толпился народ. Десятки совершенно незнакомых людей останавливались, чтобы взглянуть на Уилбура, и восхищались шелковистой белой кожей, закрученным хвостиком и сиянием, которое излучал он весь. Потом они переходили к следующему загону, где лежал крупный кабан. Уилбур слышал, что многие были поражены размерами Дяди. Такие замечания нельзя было не услышать, и они беспокоили Уилбура.
— А сейчас и Шарлотте нездоровится, —
Всё утро Темплтон спокойно проспал под соломой. День выдался ужасно жаркй. В полдень старшие вернулись к загончику, а вскоре показались и Ферн с Эвери: у Ферн в одной руке была кукла-обезьянка, а в другой — пакетик со сладкой кукурузой, а Эвери привязал к уху воздушный шар и грыз яблоко в сахаре. Оба были потные и перепачканные.
— Правда, жарко? — спросила миссис Закерман.
— Просто ужас! — согласилась миссис Арабл, обмахивая себя рекламой морозильника.
Друг за другом они забрались на машину и открыли коробки с завтраком.
Солнце накалило всё вокруг, и никому не хотелось есть.
— Когда жюри примет решение насчёт Уилбура? — спросила миссис Закерман.
— Не раньше, чем завтра, — ответил её муж.
Появился Лэрви с индейским одеялом, которое он выиграл.
— Вот что нам нужно, — сказал Эвери. — Одеяло.
— Оно самое, — согласился Лэрви и навесил одеяло на борта так, что получилось что-то вроде шатра. Дети уселись в тени под одеялом, и всем сразу стало хорошо.
Пообедав, они растянулись и заснули.
Глава XVIII
ВЕЧЕРНЯЯ ПРОХЛАДА
В час вечерней прохлады, когда на ярмарке сгустились тени, Темплтон выбрался из клети и огляделся вокруг. Уилбур спал в соломе, а Шарлотта плела паутину.
Острый нюх Темплтона различал в воздухе множество восхитительных запахов. Он был голоден, хотел пить и решил отправиться на поиски. Ничего никому не сказав он пустился в путь.
— Принеси мне ещё одно слово! — окликнула его Шарлотта. — Этой ночью я выплету его в последний раз.
Темплтон что-то пробурчал про себя и исчез в тени: быть крысёнком на побегушках ему не нравилось.
После дневной жары вечер принёс всем долгожданное облегчение. В лучах прожекторов, колесо обозрения совершало в небе оборот за оборотом и казалось вдвое выше, чем днём. Главная аллея сверкала огнями. Оттуда доносились щелчки игральных автоматов, музыка карусели и голос человека, выкрикивающего номера лото.
После сна дети взбодрились. Ферн встретила своего приятеля Генри Фасси: он пригласил её покататься на колесе и даже купил ей билет, а миссис Арабл, подняв глаза к звёздному небу, увидела, как её дочка рядом с Генри Фасси всплывают всё выше и выше, как счастлива Ферн, и покачала головой. "Ну, ну! — сказала она. — Генри Фасси — подумать только!"
Темплтон никому не попадался на глаза. В высокой траве за коровником он нашёл свёрнутую газету с остатками чьего-то завтрака: кусочек швейцарского
К возвращению Темплтона Шарлотта уже почти закончила паутину, но оставила место посередине. Сейчас людей у загончика не было: крыса, паучиха и поросёнок остались одни.
— Надеюсь, ты принёс подходящее слово? — спросила Шарлотта, — потому что оно будет последним словом, которое я выплету.
— Вот оно, — сказал Темплтон, разворачивая газету.
— Что там написано? Прочти мне.
— Здесь написано: «Скромный», — ответил он.
— "Скромный?" — переспросила Шарлотта. — У этого слова два значения: с одной стороны, оно значит "незаносчивый, стыдливый", а с другой — "маленький, немудрящий, такой, что звёзд с неба не хватает."
— Теперь ты, надеюсь, довольна? — фыркнул Темплтон. — Я не собираюсь всю жизнь бегать по твоим поручениям. Я приехал на ярмарку, чтобы наслаждаться жизнью, а не таскать бумаги.
— Ты мне очень помог, — сказала Шарлотта. — Иди теперь: на ярмарке для тебя ещё море удовольствий.
Темплтон ухмыльнулся:
— Это будет для меня ночь удовольствий, — сказал он. — Старая овца права: ярмарка — рай для крысы. Сколько еды! Сколько питья! И сколько мест, где можно спрятаться и поохотиться! Будь здоров, скромный Уилбур! Прощай, Шарлотта, старая плутовка! Эту ночь я запомню на всю свою крысиную жизнь!
И он исчез во тьме.
Шарлотта вернулась к работе. Было уже почти темно. Вдали устроили фейерверк: взлетали в небо ракеты и огненные шары. К тому времени, как взрослые вернулись с главной площадки, Шарлотта успела закончить паутину, и в центре аккуратно было выплетено слово «СКРОМНЫЙ», но никто этого в темноте не заметил. Все были усталыми и счастливыми.
Ферн и Эвери забрались в грузовик и легли, натянув на себя индейское одеяло, а Лэрви подкинул Уилбуру полные вилы свежей соломы. Мистер Арабл похлопал поросёнка: "Пора нам возвращаться домой, — сказал он. — До завтра."
Взрослые устало влезли на грузовик, загудел мотор и машина медленно отъехала задним ходом. Если бы не Шарлотта, Уилбур чувствовал бы себя совсем заброшенным и одиноким, но она была рядом, и издали ещё доносилась музыка карусели.
Засыпая, он попросил Шарлотту:
— Спой мне снова ту песенку о тёплой земле.
— В другой раз, — ответила она тихо. — Я сильно устала.
Голос её, казалось, доносился не из паутины, а из какой-то неясной дали.
— Где ты? — спросил Уилбур. — Я тебя не вижу. Ты в паутине?
— На сегодня я ушла из неё, — ответила Шарлотта.
Уилбур закрыл глаза.
— Шарлотта, — снова спросил он немного спустя, — ты в самом деле думаешь, что Закерман оставит меня жить, а не заколет, когда настанут холода? Ты вправду так думаешь?