Печать мастера Том 2
Шрифт:
Глава и менталист снова быстро обменялись взглядами — и Дей очень неуверенно пожал плечами в ответ.
— Я говорил, что нужно взламывать его, сир…
— Мальчик может не знать, — отозвался Глава очень задумчиво.
— Нужно вернуть его из пустыни, Нейер! Если он пострадает…
— Нет, — отрезал Глава. — Жрица сказала что-то ещё?
— Повторила предсказание, данное твоему отцу, — неохотно обиженным тоном отозвалась Эло.
— Что-то ещё?
— Что он — Хэсау… и ему нужно тоже, что им…
— Ещё что-то?
Госпожа отрицательно качнула
— Ещё сказала про «отребье»…
— Отребье?
— Она сказала — он «не отребье, потому что его воспитывал Наследник клана». Так и сказала. Хотя какой наследник мог его вырастить?
— Мы уже знаем это, — проворчал Дейер. — Его первый наставник из Вериди, первой крови.
— Разве они отпускают мужчин из клана? — Эло удивленно вскинула глаза.
— Длинная история. Важно — что он хорошо воспитан.
— Подожди… — Эло щелкнула пальцами, — Вериди… Вериди… разве это не то, что обсуждали несколько декад назад по всему Эль-Руфу… Когда открыли Охоту на побережье…Нет… не говори мне, что это — он!
Нейер кивнул.
— Этого только не хватало, Немес ашес! Его наставник виновен…
— Не виновен, а обвинили… нужен был виноватый в провале экспедиции…Наши деньги там тоже были, — напомнил Ней.
— Это не меняет сути! Мальчишку воспитывал преступник! А если… а если они решат, что мальчишка причастен, а он теперь Фу? Это могут использовать? Раз причастен мальчишка, могут обвинить и Фу, могут? — требовательно допрашивала Эло.
Нейер молчал.
— Немес ашес! Немес ашес! Немес ашес! Я так знала, что он сулит нам одни беды!
— Никто не узнает, а Арры будут молчать, их свяжет клятва и договор. И… ты хорошо поработала над его внешностью, мама, — Глава одобрительно кивнул.
— И дети растут быстро, через зиму он вытянется и ничем не будет напоминать северного задохлика, — добавил менталист.
— Немес ашес, — с чувством выругалась Эло ещё раз.
— И никто не посмеет предъявить что-то Наследнику рода Фу. Теперь ты понимаешь, мама, как важно, чтобы ни у кого не возникало ни вопросов, ни сомнений, что… он сын рода Фу? — Мягко дополнил Ней. — Ты… понимаешь… что будет, если кто-то узнает и решит использовать эту нить против нас? Обвинит весь род в провале экспедиции в неизвестные земли, которая готовилась десять зим?
— Арры подставили нас, — глухо проговорила Эло. — Даже тут… подставили нас…
Менталист отвернулся к окну.
— Мы не можем отменить выбор алтаря и не можем сменить наследника, — Нейер выехал из-за стола и подкатился к матери.
— Ты знал? — Эло вскинула голову. — Когда вел его вниз? Можно было отменить — это нарушение, это пятно на репутации…
— Не знали точно, вестник пришел утром, — вмешался менталист.
— Мама, — Нейер подъехал прямо к креслу и взял руку матери в свои. — Ты поможешь мне? Поможешь защитить Фу?
Леди Эло молчала, опустив голову и глядя в сторону.
— Мама… Это слишком большая слабость…Мы и так слабы сейчас, все только и ждут… Никто, мама, совершенно никто не должен и мысли допустить,
Госпожа молчала, не поднимая глаз на сына.
— Помоги мне… мама… помоги…
Через мгновение — Дей все это время не дышал, наблюдая со стороны — леди Эло едва заметно, на два пальца, наклонила голову.
Глава шумно выдохнул, поднес материнскую руку к губам, и нежно благодарно поцеловал. А потом склонил голову, как Младший, и замер, коснувшись лбом тыльной стороны ладони Госпожи.
Середина дня
Пустыня, Белое плато
Недалеко от торговой тропы на окраине земель Фу
Коста понял, что ходит кругами, когда кончилась первая фляжка воды. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Копыта двугорбой мохнатой лошадки все чаще спотыкались.
Барханы, казавшиеся маленькими впереди, так и не приблизились ни на шаг, хотя он точно держал путь. Каким образом светило оказывалось каждый раз с разных сторон?
Это возможно, только если он ходит по кругу.
От белого — абсолютно белого кругом, его бы тошнило, не проведи он всю жизнь за столом. Пустыня напоминала ему чистый лист. Пергамент — из самых дорогих, превосходного качества, который только и ждет, чтобы его коснулся кончик кисти.
Карту он помнил, и даже на привале нарисовал на песке по памяти, пытаясь понять, где же они ночью встали лагерем, и как выбраться отсюда. Но это не помогло.
Единственное, что он понял отчетливо — оазисы далеко, у него осталась одна фляжка, и если он сегодня не доберется до барханов, выбравшись из этой белоснежной чаши смерти, завтра он умрет здесь.
Мысли о смерти он прокрутил в голове столько раз, что они уже не вызывали страха, или ужаса. Не вызывали вообще ничего, кроме смирения.
О том, что он ошибся и сделал неверный выбор — выбрав свободу, а не Фу, он тоже не думал. О своих ошибках он подумает позже — когда выберется. Мысли об ошибках полезны, только если ты собираешься их исправить.
Коста остановился и сделал короткий привал — размять ноги, сделать глоток воды, освободить лошадь от веса всадника.
Мохнатая морда потянулась к фляжке, учуяв запах, и Коста потрепал ее между ушей.
— Жаль, что ты такая глупая, — пробормотал он тихо.
Теорию, что лошадка помнит дорогу или дом, он тоже проверял. Отпустив поводья и дав полную свободу. Но мохноногое создание упрямо стояло на одном месте, отказываясь двигаться, если им не управляют поводья.
— Глупышка… Если бы ты помнила, куда идти… Умру я, следом умрешь и ты…