Печать мастера Том 2
Шрифт:
«Правило десяти» — он выучил в самый первый выезд, и был уверен, что высшие, сплошь повернутые на ими же придуманных правилах этикета, скорее умрут от любопытства, чем нарушат что-либо.
Уже пятнадцать мгновений, как госпожа Фу скрылась за дверями храма, и за это время ни один человек не покинул двор, наоборот — леди-в-кади собрались в одну кучку и подошли максимально близко — на те самые десять шагов, немного поодаль, стояли слуги, рассматривающие его с жадным неослабевающим интересом. Через двадцать мгновений в храмовый двор начал стекаться поток посетителей и паланкинов.
А через
Не только потому что было жарко, а кади — закрывает поверх все, но и потому что народу стало столько, что храмовый двор не вмещал всех желающих — они толпились так, что персику негде было упасть и прибывали ещё и ещё — вестники продолжали сверкать в воздухе яркими вспышками.
На шепотки — «Фу-у-у-у… тот самый… прятали…говорили же, это он был в лавке на прошлой декаде… а ещё их видели в городе… слухи не врут… наследник… » — Коста уже не обращал внимания — все силы уходили на то, чтобы стоять ровно. Воздух от напряженного внимания толпы сгустился так, что брось плетение огня — и двор полыхнет от малейшей искры.
— Едем, я закончила, — скомандовала госпожа Фу, обернувшись через плечо на жадно взирающую публику. Ещё ни разу за эти декады Коста так не радовался Наставнице и первый раз понял смысл того, что говорила Мастер — «храм Нимы — это испытание мы оставим на потом, ты пока не готов».
Коста думал, что придется отправить слуг — прокладывать путь госпоже через плотно набитый двор, но оказался не прав. Как только Старшая леди дома неясыти показалась на ступеньках храма, публика отступила в сторону, образовав широкий коридор — от входа — до их паланкина. По которому очень медленно, явно наслаждаясь всеобщим вниманием и отклоняя все попытки поговорить, гордо подняв голову шествовала его Наставница.
— Ну же, ты уснул? — прошипела она замершему Косте. Который помедлил на миг чтобы подать руку.
Он исправился, встряхнулся, дал положенные знаки слугам и охране, и с облегчением нырнул внутрь, наслаждаясь тем, что тонкая непрозрачная ткань паланкина скрыла его от чужих взглядом.
— Неплохо. Не идеально, но — неплохо. Будем считать, что ты справился. Ошибки разберем дома. А теперь — в храм Великого! — удовлетворенно мурлыкнула леди Эло, щелкая застежкой — ткань кади стекла по плечу, открывая довольное и умиротворенное лицо Наставницы.
Паланкин тронулся, чуть качнувшись. Коста коснулся занавеси, чуть отодвинув в сторону — жадные любопытные взгляды преследовали их даже сейчас.
Если так будет всю жизнь… Если это и есть — жизнь Наследника клана, Великий посмеялся над ним… Если бы три декады назад, он знал, что его ждет…
Уже шестой раз — за три декады, строго по расписанию, мастер Эло вывозила его «в люди» — «пообтесать северное убожество», как выражалась она негромко и только себе под нос, и официально, «чтобы закрепить материал и проверить навыки в полевой обстановке города».
Небольшого, провинциального, «даже не пятая часть великолепия сердца горячего Юга — Да-ари», так говорила Наставница. Но тем не менее, Эль-Элиф был городом. Затерянным в песках, построенным между двух оазисов, обеспечивающих
Клановые территории помечались знаками — тут и там на белых стенах из песчанника можно было заметить алые пятна гербов — вот это здание постоялого двора — единственного на весь город принадлежит Сай, на калитке садика, разбитого у артефакторной лавки красовался герб Фу, театро выстроили Ян Си, но представления под открытым небом давались для всех, там же проводили «зрелища».
Эль-Элиф, Эль-Руф, Эль-Син-Фу… иногда Косте казалось, что столицу Юга нужно было назвать — Эль. «Благословенная», или переименовать и сам предел — так часто южане использовали это слово, как будто считая, что лишние штрихи в названии и имени и правда ниспошлют им благословение.
И только на юге можно было обратится к любому госпоже и господину — «Эль». Вместо положенных по статусу званий, вместо сира и сир. Просто — «Эль». «Эль Сай» — благословенный господин Сай, «Эль Эло» — госпожа Эло да будет благословенна небом.
Если бы Коста учился каллиграфии на Юге, то символ «эль» он начертал бы раньше, чем научился готовить тушь и смешивать минералы для красок.
Южане искренне считали себя лучше всех. Без тени гордости, или тщеславия. Это — не обсуждалось, это был факт, который не требовал доказательств. Разве в момент Исхода не на благословенную землю пустынь прибыли первые переселенцы? Разве пустыня не вскормила и не вспоила их, позволив выжить? Разве до сих пор пески несколько раз за зиму — особенно удачливым и отмеченных печатью Богов — не даруют древние артефакты, позволяя найти и забрать сокровища?
Разве есть предел на этой земле, равный Югу? А то, что столица, по глупому решению Совета кланов в Ашке… что ж. Это недоразумение — одно из многих. Ведь все знают, насколько Да-ари превосходит в великолепии Ашке, а клан Да-арханов не просто равен, а превосходит клан Фениксов. Это знают все. И просто вопрос времени, когда Боги расставят всё по своим местам.
К этому Коста привыкнуть пока так и не смог.
Он терпеливо учился, запоминал всё, что требовалось, чтобы соответствовать статусу «члена-рода-Фу», если не понимал, то — копировал, и заучивал. Но это — непомерное чувство собственного превосходства, которое испытывали даже слуги — последние из последних, перед «чужаками с других пределов», он пока постичь так и не смог.
До того, как началось обучение, Коста и не понимал, насколько сложно оказывается быть высокородным высшим, сколько совершенно ненужной ерунды следует помнить и каким правилам следовать. У него до сих немного краснели уши, когда он вспоминал, каким наивным был в самом начале, когда продемонстрировал все двадцать с лишним поклонов — выполнив безукоризненно все, что вбивал в него жалящими плетениями Шестой Наставник, и решил, что этого достаточно для демонстрации хорошего воспитания.