Печать Медичи
Шрифт:
— И нам придется сделать тебя отличным кавалером, чего бы это ни стоило, — сухо добавил Фелипе.
Не обращая внимания на его тон, Грациано продолжал:
— Итак, Маттео, протяни руку. Вот так! — Он сделал изящный жест. — И всегда помни, что ты не медведь, предлагающий лапу, а ка-ва-лер!
Будучи очень крупным человеком, в танце Грациано порхал удивительно легко. Исполняя в паре со мной партию дамы, он делал маленькие шажки, и движения его рук были округлы и изящны.
Пытаясь как можно лучше подражать ему, я вдруг, неловко повернувшись и привстав на цыпочки, заехал ему в лицо кулаком.
Он
Но через мгновение смеялся и я. Несмотря на годы, проведенные в их компании, я все еще не до конца понимал их тосканский юмор. Собственный смех показался мне слишком напряженным и искусственным. Конечно, я заметно подрос и в свои шестнадцать уже считал себя мужчиной, но был еще слишком юн и очень обидчив.
Я начал новую попытку.
— Уже лучше, — сказал Грациано и погладил меня по руке. — А теперь отступи назад и подойди ко мне еще раз. Пусть на этот раз кавалер будет поближе к даме.
Сосредоточившись, я постарался изо всех сил, чтобы ноги вовремя меняли позицию, корпус держался прямо и все движения танца были точны. Фелипе отбивал ритм. Прислушиваясь к его хлопкам, я приблизился к Грациано и протянул ему руку. Мне казалось, что я сделал все как надо. И был весьма доволен собой.
— Нет, нет, нет! — закричал Фелипе в отчаянии. — Если ты будешь так скакать по полу, танец кончится раньше, чем начнется!
— По мне, так лучше бы он скорее кончился, — пробормотал я.
Из всех уроков, которые выбрал для меня хозяин в Милане, танцы были моим самым нелюбимым занятием. Я понимал, для чего нужно читать и писать и даже играть на музыкальном инструменте, но танцы считал дурацкой тратой времени. Мне казалось, что чем быстрее кончится танец, тем лучше.
Так я и сказал своим учителям.
— Смысл танца не в том, чтобы окончить его как можно быстрее, — ответил Фелипе. — И цель танца не в том, чтобы просто провести время. Ты должен наслаждаться движением. Пусть твое тело отвечает музыке.
— И пусть оно отвечает также дамам или кавалерам, с которыми ты танцуешь, — хихикнул Грациано.
— Ни дамы, ни кавалеры меня в этом смысле не интересуют!
Фелипе прищелкнул зубами:
— Маттео, нам дела нет до твоих сердечных дел! Ты должен научиться танцевать. Если, конечно, собираешься пройти посвящение в духовный сан.
— Его этим не запугаешь! Есть люди, для которых рукоположение может не быть столь уж важным, — мягко заметил Грациано. — И все же умение танцевать — это очень большое достоинство. А этот танец особенно важен, Маттео, потому что это танец-интрига. Его па составляют весьма замысловатый узор, в котором партнеры то приближаются друг к другу, то отдаляются. Это настоящий урок жизни.
— Как танец может быть уроком жизни?
— Танцы можно рассматривать как уроки ухаживания за женщиной.
— Но я вовсе не собираюсь ухаживать за женщиной!
— О, сейчас ты говоришь так, но в свое время сердце прикажет тебе говорить по-другому.
— Если бы мне понравилась какая-то женщина, я бы так ей и сказал! И дело было бы сделано.
— Это было бы очень глупо с твоей стороны, — покачал головой Грациано. — Не стоит прямо говорить женщине, что ты покорен ее красотой.
— Почему же?
— Это даст ей еще
— Но у женщин нет власти, а если есть — то очень мало.
Оба мои наставника улыбнулись.
— А помнится, ты рассказывал, что когда-то встречался с Лукрецией Борджа? Или мне это послышалось… — Фелипе сделал вид, что размышляет вслух.
Но для меня имя Борджа прозвучало как весть из почти забытого прошлого. Моя жизнь очень сильно переменилась с тех пор, как три года назад мы перебрались в Милан. Все теперь усложнилось и запуталось. Французы, правившие Миланским герцогством, относились к Леонардо да Винчи с величайшим почтением. Губернатор Шарль д'Амбуаз восхищался моим хозяином и чрезвычайно его уважал, как, впрочем, и его собственный хозяин — король Франции Людовик.
Нашему маэстро были предоставлены прекрасный кров и стол, оказаны всевозможные почести и назначено жалованье, и, конечно, все его домашние и слуги также наслаждались этим гостеприимством.
И тогда же, как было обещано, началось мое образование.
Фелипе нашел мне хороших наставников. Несмотря на то что заниматься я начал гораздо позже, чем следовало бы, и поначалу был невнимателен, учителям удалось упрочить основание, заложенное Левым Писцом. Я уже мог хорошо писать и бегло читать. Теперь настало время штудировать греческий, латынь, математику, историю и философию.
Конечно, я понимал, что должен овладевать науками. Поэтому, пока остальные ученики и подмастерья маэстро работали в студии над художественными заказами, я занимался с учителями или корпел над книгами. Я боялся, что, если буду отставать в учебе или получать плохие отзывы, мне будет трудно удержаться в доме да Винчи. Здесь, в Милане, студия маэстро уже была совсем не похожа на его мастерскую во Флоренции. С самого начала, когда нас разместили при дворе, представлявшем собой малую копию французского королевского двора, мои обязанности значительно уменьшились.
Во дворце хватало пажей, поваров, лакеев, горничных и прочих слуг, всегда готовых к услугам Фелипе и хозяина. Позже, когда хозяин решил устроить свою мастерскую у площади Сан-Бабила, Шарль д'Амбуаз снова приложил все усилия к тому, чтобы маэстро ни в чем не нуждался. Он позаботился о его комфорте, предоставив ему целый штат слуг — прачек, портных, поваров и даже личного цирюльника.
Салаи был совершенно прав, когда предупреждал меня, что, оставаясь невежественным, необразованным мальчишкой, я вряд ли понадоблюсь маэстро в Милане. К тому же у него появился теперь отличный профессиональный помощник — новый ученик Франческо Мельци, очень красивый, талантливый юноша примерно моих лет. Его отец был другом маэстро. Франческо был умным, обходительным, сведущим в живописи и обладал красивым почерком. Он начал приводить в порядок многочисленные бумаги, книги и трактаты маэстро, следил за его распорядком дня, напоминал о назначенных встречах, писал под диктовку письма и выполнял множество других обязанностей, которые мне, конечно же, были бы не под силу. И хотя время от времени меня просили привести в порядок рисовальные принадлежности хозяина или сопровождать его во время прогулок, даже мне теперь было понятно, что получение полного образования выгодно прежде всего мне самому.