Печать Медичи
Шрифт:
Его сгорбленная фигура и изнуренный вид свидетельствовали о годах тяжкого труда. При нашем приближении оба перестали копать и распрямились.
— Дядюшка! — Элизабетта приподнялась на цыпочки и поцеловала старика в морщинистую щеку. — Маттео приехал навестить нас и привез друга. Я хотела бы пригласить их отобедать с нами.
Дядя пробурчал нечто нечленораздельное, однако при желании это можно было принять за согласие.
— Дядя не хотел показаться невежливым, — извинилась Элизабетта за
Когда мы уселись за стол, я думал о том, каким странным должен казаться этот мир Шарлю, привыкшему к церемонным и изысканным манерам французского двора.
— Так вы участвовали в битве при Аньяделло? — спросил Паоло, который, разумеется, тоже пришел обедать. Как только его познакомили с иностранцем, он тут же кинулся жадно его расспрашивать. — Вы видели, как все происходило?
— Ты не просто видишь, что происходит, — серьезно ответил Шарль. — Когда ты участвуешь в сражении, то воспринимаешь происходящее скорее не глазами, а внутренностями.
Он замолчал. Все ждали.
Он встретился взглядом с Элизабеттой. Видно было, что он колеблется и не знает, продолжать или нет.
— Вы можете продолжать свой рассказ, сударь. — Она смело посмотрела ему в глаза. — Мне приходилось испытывать нечто подобное. Мой отец был комендантом крепости. Потом на нашу крепость напали. Мои родители и маленький брат были убиты, а мы с сестрой изнасилованы. Моя сестра вскоре после этого умерла.
Так, в нескольких словах, она рассказала ему о том, что ей пришлось пережить, и теперь ждала, что он ответит.
Как настоящий рыцарь, французский капитан не разочаровал ее.
— Во время войны люди могут вести себя как звери, — сказал он. — Но я от всего сердца прошу у вас прощения за поведение тех, кто, как и я, принадлежит к мужскому полу. Даже в военное время такие поступки отвратительны. Можно побеждать и даже убивать противника, продолжая вести себя по-рыцарски.
— Да, — сказал Паоло. — Рыцарь воюет с честью и сражается за правое дело!
Ну вот: мой друг Паоло еще не расстался с мальчишескими мечтами о боевой славе.
Шарль д'Анвилль вздохнул.
— Увы, — сказал он. — Мой опыт говорит мне о том, что честный бой случается редко. Люди воюют из алчности, а не ради славы. Но даже честный бой — это грязное и кровавое дело.
Я подумал о фреске моего хозяина — о той самой, где он изобразил битву при Ангьяри. Перед моим мысленным взором встала центральная сцена — сражение за знамя. Я снова увидел людей, участвующих в сражении, их напряженные фигуры, лица воинов, искаженные предсмертными муками.
— В честной войне люди сражаются честно и благородно! — упорствовал Паоло.
—
Мы убили более четырех тысяч венецианцев и разбили их кавалерию. Когда об этом стало известно второму командующему венецианцев, его наемники попросту разбежались. — Шарль серьезно взглянул на Паоло. — Если бы эти двое командующих смогли объединить свои усилия, мы наверняка проиграли бы сражение.
— Но все равно это была великая победа! — воскликнул Паоло. — Сколько человек было убито за один раз!
— Для каждого из погибших его смерть была единственной, — мягко ответил Шарль.
— Вы привели за наш стол уникального человека, — заметил на это дядя. — Француза, который говорит нечто здравое!
Шарль склонил голову:
— Приму это за комплимент, сударь.
— Принимайте как хотите, — коротко ответил дядя Элизабетты и встал из-за стола. — А мне надо идти и работать.
От неловкости за дядю Элизабетта понурилась, но Шарль сделал вид, что ничего не заметил, и обратился к Паоло:
— Не хочу вас огорчать, но считаю своим долгом честно предупредить: жизнь солдата очень тяжела. Солдат всегда может быть убит или ранен.
Трезвый взгляд Шарля на войну не смог сбить пыл юноши.
— Но ведь вы сам были ранены и выжили, — сказал он. — Это была тяжелая рана?
Шарль встал.
— Вижу, что мне остается лишь продемонстрировать свои боевые награды, — с улыбкой произнес он и задрал рубашку.
Огромный рваный шрам рассекал живот. На фоне загорелого тела он казался неестественно белым.
Элизабетта прикрыла рот ладонью.
— Мое боевое ранение обычно производит сильное впечатление на дам! — подмигнул мне Шарль.
Я понял, что он сделал это нарочно — для того, чтобы отвлечь Элизабетту и заставить ее забыть о дядиной грубости.
— Швейцарский наемник хотел выпотрошить меня своей пикой, — сказал он весело. — Внутренности уже полезли наружу! Мне пришлось запихивать их обратно руками и держаться за живот, вопя о помощи. Если бы меня не услышал мой кузен, граф де Селин, который привел своего личного хирурга, я бы отдал концы прямо на поле боя.
— Это было больно? — спросила Элизабетта.