Печать пожирателя 8
Шрифт:
Приказ прозвучал сухо, без эмоций. Марк медленно снял кожаную куртку, затем — рубашку. Ткань, пропитанная потом и кровью, с трудом отлипла от кожи. Охранник обыскал его, грубо вытряхнув из карманов энергокристаллы, сорвав с тела амулеты — и на секунду замер, остановив взгляд на родовом перстне.
— Снимай.
Марк ухмыльнулся и содрал перстень с пальца. Металл со звоном ударился о каменные плиты, отскочил и покатился, оставляя за собой тонкую алую полосу — кровь с его пораненной руки.
Его тут же схватили
Чем-то тёплым, живым, но уже угасающим. Где-то капала вода — медленно, размеренно, словно отсчитывая последние секунды перед неизбежным.
Вскоре пленника привели в огромный бальный зал.
Высокие потолки, украшенные фресками, некогда изображавшими ангелов, теперь казались испещрёнными тенями, будто краски потемнели от времени… или от чего-то иного. По бокам стояли статуи в нишах — их лица были стёрты, словно время (или чья-то рука) намеренно лишила их индивидуальности, оставив лишь пустые, безликие маски.
А по центру, на возвышении, в кресле, больше похожем на трон, сидел Юсупов.
Нет.
Не Юсупов — Распутин.
Его поза была расслабленной, почти небрежной, но глаза… Глаза горели жёлтым огнём, как у хищника в темноте, и в их глубине копошилось что-то нечеловеческое. Лицо казалось натянутым, будто кожа едва держалась на костях, а пальцы, обхватывающие подлокотники, были слишком длинными, слишком костлявыми — уже не совсем пальцы, а скорее когти.
Черты тела Руслана Юсупова уже начали меняться, перестраивая некогда благородного наследника древнего рода во что-то иное.
Перед троном, на коленях, стояли Аня, Арс и Маша. Их руки были скованы за спиной магическими кандалами, а лица бледны от напряжения.
Аня метнула на Марка быстрый взгляд — яростный, но в глубине её глаз читался страх, настоящий, животный. Арс стиснул зубы, и капли пота стекали по его вискам, а Маша дрожала, словно от холода, хотя в зале было душно.
Тишина повисла в воздухе, густая, как смола.
И тогда Распутин улыбнулся.
— А вот и наш гость!
Голос Распутина был мягким, почти ласковым, но в нём слышалось что-то… чужое. Будто говорил не один человек, а множество, и каждый добавлял свой отзвук к вырывающимся из глотки словам. И там были не только люди…
Шёпот, смешанный со скрежетом, смехом и шорохом крыльев ночных птиц — всё это переплеталось в речи Пожирателя, создавая жутковатую мелодию.
— Я бы поприветствовал тебя как следует, — произнёс Марк, — Да вот только ты не дворянин, а подзаборное дерьмо.
Распутин расхохотался — его смех разлился по залу, отражаясь от высоких потолков, будто стая голодных воронов подхватила его и понесла в темноту.
— Что ж… На первый раз подобную дерзость можно и простить. Ты выглядишь неважно,
Жёлтые глаза Распутина скользнули по измождённому лицу собеседника, отмечая каждый синяк, каждую каплю засохшей крови.
Марк тоже хохотнул, закашлялся и вытер кровь с губ. Его пальцы дрожали, но в глазах всё ещё тлела искра сопротивления.
— Ну так нечего было посылать мятежников.
Распутин покачал головой.
— О, нет-нет, мой дорогой господин Апостолов. Ты ошибаешься! Я не имею к ним никакого отношения.
Марк усмехнулся, и в уголках его губ запеклась ещё одна алая ниточка.
— Ну да, конечно!
— Ты можешь мне не верить, — Распутин наклонился вперёд, и свет магических светильников отбросил на его лицо зловещие тени, превращая черты в изломанный узор из света и тьмы. Его дыхание пахло мёдом и тлением, — Но не я их предводитель. Хотя…
Он провёл рукой по воздуху, и перед троном вспыхнуло изображение — голографическая карта Москвы с отметками. Багровые точки пульсировали, как открытые раны, отмечая очаги восстания.
— Я просто наблюдаю за ними. Их действия мне… выгодны. Пока Император занят мятежниками, он не смотрит в мою сторону.
Марк молчал. Тишина в зале стала густой, как смола, и только гул магических светильников нарушал её.
Распутин улыбнулся, обнажив слишком белые, слишком острые зубы. Они сверкнули, словно лезвия в полумраке, и на мгновение показалось, что их больше, чем должно быть у человека.
— Предлагаю перестать препирательства, господин Апостолов. Начнём?
Тишина в зале стала гуще, тяжелее, будто само пространство сжалось в ожидании. Магические светильники потускнели, а запах ладана смешался со сладковатым душком тления — как будто что-то гнило прямо здесь.
Распутин медленно поднялся с трона. Его движения были плавными, слишком плавными — словно кости под кожей двигались не так, как у обычного человека. Его длинные пальцы скользнули по резным подлокотникам, оставляя за собой едва заметные чёрные прожилки — будто дерево чем-то заражилось под его прикосновением.
— Честно говоря, я впечатлён, Марк.
Голос его звучал почти искренне, но в глубине слышалась холодная, хищная насмешка.
— Не ожидал, что ты сможешь не только обнаружить мой тайник, но и вынести из него столько… ценного.
Марк молчал. Стоял, стиснув зубы, чувствуя, как кровь сочится из раны на боку.
Распутин остановился в шаге от него. Его дыхание пахло медью и чем-то горьким — полынью, смешанной с тлением.
— Как ты нашёл его?
Марк не ответил.
Распутин наклонил голову, будто изучая его, как хищник — добычу.
— Молчишь? Хорошо… Тогда поставлю вопрос иначе — как ты проник внутрь?
Марк усмехнулся, обнажив окровавленные зубы.
— У меня тоже есть пара трюков.
Распутин замер. На секунду.