Печать пожирателя 8
Шрифт:
«Частные руки».
Как будто Салтыков — один из самых влиятельных князей Империи — был каким-то авантюристом-одиночкой! Как будто он сам не был родственником Императора!
— А если технология всё-же… Покажется вашему ведомству или Инквизиции «опасной»? — спросил я.
Лобанов-Ростовский откинулся назад, заложив руки за голову.
— Тогда её доработают. И, разумеется, вас с господином Салтыковым допустят к процессу — кто, как не создатели, знают систему лучше всех?
Он улыбнулся.
— Конечно, если мой дорогой родственник выйдет
Я медленно кивнул, делая вид, что обдумываю его слова.
В целом, если я останусь жив, то происходящее будет мне даже на руку. Государственное финансирование, государственное прикрытие, компенсации, известность, доступ к людям и возможностям, к которым сейчас не подобраться… А в этих разработках из офиса и «официальных» лабораторий Инквизиция и императорские ищейки всё равно нихрена не найдут.
Ведь самое важное — проект «Альтер-Эго» — спрятано глубоко в тоннелях метро. И там и останется — даже если мой план провалится, и я умру.
Но Лобанов-Ростовский не должен был этого знать.
— Надеюсь, проверка не затянется, — сказал я, снова наливая себе кофе.
Граф усмехнулся.
— О, Марк Григорьевич… Разве когда-нибудь что-то в нашей Империи происходило быстро? Нет, думаю, вам придётся набраться терпения. Но вы, как я слышал, человек деятельный, и наверняка найдёте, чем заняться.
За окном кабинета последний сервер погрузили на платформу.
Я дождался, когда все прочие покинут опен-спэйс, и лишь после этого развернул перед Лобановым-Ростовским голографический проектор. В воздухе вспыхнули страницы моих личных заметок — формулы синхронизации, схемы энергетических матриц, черновые расчёты по стабилизации магической нейросети.
— Полный комплект документации, которую не нужно видеть рядовым сотрудникам, — сказал я, наблюдая, как глаза Дмитрия жадно скользят по мерцающим символам, — Всё, что касается магической реальности. Даже экспериментальные наработки, которые мы не успели запатентовать.
Лобанов протянул руку, и проекция автоматически скопировалась на его персональный кристалл-накопитель. На губах графа заиграла тонкая улыбка.
— Очень сознательно с вашей стороны, Марк Григорьевич. Его Величество оценит такое сотрудничество.
Ну ещё бы!
Я прикрыл глаза, делая вид, что протираю усталые веки, чтобы скрыть вспышку едкой иронии. Пусть забирают. Пусть изучают хоть до скончания веков.
Но вместе с холодным удовлетворением в груди кольнуло и беспокойство.
Очень скоро Юсупов узнает о том, что тут для него нет ничего полезного. А Распутин — о том, что от него попытаются избавиться.
Туманоликий уже наверняка чувствовал, что что-то происходит — его связь с Юсуповым стала слишком глубокой.
Но это ничего… Финальный раунд моего противостояния с этой тварью начался — и теперь осталось только спровоцировать Распутина…
Я нащупал
А «образец» только и ждёт, чтобы я активировал его…
Хм… Ждал бы, если бы мог, точнее…
— Кажется, мы закончили, — Лобанов-Ростовский поднялся, застегивая мундир, — У вас остались какие-то вопросы, Марк Григорьевич?
Я покачал головой.
Дмитрий кивнул, попрощался, и вышел, оставив за собой шлейф дорогого парфюма.
Дверь закрылась.
Я остался один. Вздохнул, налил себе немного коньяка и залпом выпил его.
— Ну всё… Пора начинать.
Подождав немного, я вышел из офиса и спустился на парковку. «Стикс» встретил меня знакомым низким гулом, когда я активировал его двигатель. Проведя ладонью по полированному корпусу, я ощутил под пальцами вибрацию работающих двигателей.
М-да… После сегодняшнего дня пути назад уже не будет…
Обшарпанная пятиэтажка на окраине столицы встретила меня скрипом ржавых петель. Я снял эту квартиру через липовый аккаунт в сети, и заплатил криптой. Вероятно, даже моя виртуальная помощница Лиза не знала об этом месте…
Голая лампочка мигнула, освещая пустую комнату с единственным стулом и нарисованным на полу мелом магическим кругом — не для ритуала, а просто как ориентир.
Я сбросил кожаную куртку на спинку стула, ощущая, как адреналин начинает разгоняться по венам. Ладони были слегка влажными — странное ощущение для того, кто обычно держал себя в железном спокойствии.
— Ну что ж, Григорий Анэтикович Распутин, — прошептал я, — Или как там тебя по-настоящему зовут… Давай посмотрим, как ты любишь неожиданные сюрпризы.
Эфирное заклинание в груди отозвалось пульсацией — будто второе сердце. Три узла — сам Юсупов, зеркало в его особняке, перчатка в тайнике. Месяцы подготовки…
— Надеюсь, всё получится…
Я глубоко вдохнул и разжал внутренний захват заклинания.
Оно разорвалось с такой силой, что я едва удержался на ногах. Боль пронзила грудную клетку, будто кто-то вогнал между ребер раскаленный клинок. Воздух вокруг затрещал, наполняясь бирюзовыми всполохами Эфира. Я застонал, чувствуя, как энергия вырывается наружу, но не сопротивлялся — это было необходимо.
Тьма перед глазами сгустилась, затем взорвалась миллиардом искр. Пространство сжалось в точку, вытянулось в нить…
И меня рвануло вперёд. А уже через пару мгновений я почувствовал, как пробиваюсь сквозь сотню энергетических барьеров, и…
Оказался в подпространственном тайнике Юсупова.
Черное стеклянное поле под ногами отражало не настоящие звезды. Воздух был густым, словно наполненным жидким металлом. Каждый мой вдох отдавался эхом в этом странном не-месте.
— Так, — я провел рукой по лицу, стирая выступивший пот, — Надо поторапливаться…