Педагогические поэмы. «Флаги на башнях», «Марш 30 года», «ФД-1»
Шрифт:
– Там видно будет.
– Это верно, – сказал Витя весело. – Ну, идем к Алексею Степановичу.
Только теперь Игорь увидел, что в одном месте диван прерывался узкой дверью, и на ней тоже надпись:
Заведующий колонией
Эту дверь Витя распахнул, и Игорь неожиданно для себя очутился в кабинете. За ним прошли Витя и Воленко, а за ними и Бегунок, бросив свою трубу на диван, прошмыгнул в кабинет; прошмыгнул ловко, во всяком случае. Игорь увидел его уже возле письменного стола. Володя
Заведующий сидел за письменным столом и перелистывал книгу. В этом человеке не было ничего особенного: подстриженные усы, стеклышки пенсне, под машинку стриженная голова. Он поднял на Игоря глаза, и глаза у него были обыкновенные: серые, чуть-чуть холодные.
– Вот, Алексей Степанович, новичок, – Витя показал рукой на Игоря.
Игорь вежливо поклонился, и Володя Бегунок не смог удержать улыбки, да уж так и оставил улыбку надолго. По всему было видно: Алексей Степанович заметил улыбку Володи и знал ее причину, но сделал такой вид, как будто он ничего не заметил.
– Как тебя зовут?
– Игорь Чернявин.
– Ты учился в школе?
– Да. Окончил семь классов.
– Почему так мало?
Алексей Степанович с недовольным видом откинулся к спинке кресла. Его глаза холодно, осуждающе смотрели на Игоря. Но Игорь всегда был убежден, что его образование превышает среднюю необходимость в жизни, и поэтому ему показалось сейчас, что заведующий шутит. Игорь оживленно удивился и даже руками дернул вперед:
– Мало? Семь классов – это мало?
– А ты разве не знаешь? Есть восьмые группы, девятые, десятые.
– Конечно, есть, так это не для всех.
Алексей Степанович не обратил внимания на ответ Игоря. Он начал перелистывать книгу, помолчал, протянул скучновато:
– Та-ак… Днепрострой, что это такое?
– Как?
– Днепрострой… ты знаешь, что такое Днепрострой?
– Днепрострой? Это… это станция.
– Какая станция?
– Станция… мост и… там станция.
Бегунок восторженно пискнул в ладошки, которыми прикрыл рот…
– Виноват… там, кажется, нет моста.
Игорь видел, с каким трудом Бегунок прикрывает ладонями губы, чтобы не засмеяться. На лице Воленко не было улыбки, но еле заметно вздрагивала нижняя губа.
Алексей Степанович кивнул головой над книгой:
– Стыдно! Просто стыдно! Культурный человек! Окончил семь классов – говорит такие глупости. Надо себя больше уважать, товарищ Чернявин.
– Я забыл, товарищ заведующий…
– Что забыл?
– Забыл… вот… Днепрострой.
– Днепрострой – такая вещь, о которой нельзя забывать. Понимаешь, нельзя! А кроме того… ты сказал… старшие классы не для всех. Это тоже… не блещет остроумием.
– Я в том смысле сказал…
– Смысла мало. Такое количество смысла меня не устраивает. Мало смысла, понимаешь?
Алексей
– Да, понимаю, товарищ заведующий.
– Ага! Это уже лучше. Это гораздо умнее сказано. Теперь еще один вопрос: ты хороший товарищ?
Глаза Алексея Степановича смотрели сейчас иронически, как будто в его вопросе был нескрываемый подвох. И поэтому Игорь переспросил:
– Хороший ли я товарищ?
– Да. Хороший товарищ или… так себе?
Этот вопрос, в сущности, был для Игоря легким вопросом, он ответил уверенно и охотно:
– Да, я могу сказать: товарищ я неплохой.
Алексей Степанович улыбнулся вдруг просто и дружески, и в его улыбке было что-то такое задорное, почти мальчишеское, только у детей так свободно, беззастенчиво открываются губы, у них не остается никаких узких щелей и углов.
– Молодец! Нет, знаешь, ты далеко не глупый человек, это очень приятно. Ну… хорошо. Ты познакомишься с нами ближе. Витя, у нас где место?
– Есть место в восьмой бригаде.
– Хорошо. Будешь в восьмой бригаде. Бригадир Нестеренко – человек основательный. Ты немного зубоскал, правда?
Игорь чуть-чуть покраснел.
– Немножко.
– Это ничего, а то в восьмой бригаде много серьезных. Отдохни, а там и за дело. Бежать не будешь?
Почему-то Игорь не захотелось сказать «там будет видно», но он помнил свой ответ Вите и посмотрел на него. Свободно, просто и уверенно Витя ответил за Игоря, чуть-чуть улыбаясь одними глазами:
– Нет, Алексей Степанович, он бежать не собирается.
– Добре. Значит… Воленко, действуй.
Воленко вытянулся.
– Есть!
12
Полное недоверие
Все вышли из кабинета, кроме Володи Бегунка. Володя снял локти со стола:
– Алексей Степанович!
– Ну?
– До зарезу нужно тридцать копеек на мазь.
– Тридцать копеек? Хорошо, я скажу завхозу.
Все в Володе оставалось в положении «смирно», только шея вытянулась и в глазах появилось обиженно-убедительное, страстное выражение.
– Да он не купит! Честное слово, он не купит… Он будет говорить…
– Ладно. Вот тебе тридцать копеек на мазь, а это двадцать на трамвай.
– Сейчас можно?
– Можно… до четырех часов.
Очень радостно, громко, с молниеносным салютом Бегунок сказал:
– Есть, Алексей Степанович!
Он выскочил из комнаты, потом приоткрыл дверь, просунул голову.
– Спасибо!
По коридору мимо часового Володя пролетел с предельно скоростью, но и пришлось с такой же скоростью возвратиться, чтобы спросить у часового: