Пехота-2. Збройники
Шрифт:
Мост был заминирован. Длинная эстакада, по которой мы поднимались к обложенной мешками заправке «Параллель», снизу была нашпигована зелеными ящиками, и я почему-то каждый раз думал об этом. Думал, но не волновался — все-таки толика фатализма, в котором я упрекал Мастера, пребывала во всех нас, окутывая внутренности теплым одеялом «забей, все равно от судьбы не убежишь».
Заправка промелькнула справа, машин не было — они были здесь днем, из Донецка, заправляя полные баки и канистры. Стекла светились
Деревья мелькали вдоль трассы, ветер свистел в щелях машины. На скорости около ста «лендик» начало ощутимо трясти. Руль дрожал, я пожалел, что не надел перчатки.
— Вася, шо это?
— Де?
— Машину трясет.
— Сильно?
— А ты не чувствуешь? Совсем мозгами в отпуске?
— Это грязь, — сказал сзади Прапор.
— Да. Это грязь на колесах. То есть, на дисках. Федя, как он там?
— Нормально вроде.
— Проверь. И сложи приклад у своей грохоталки, а то ща зубы повылетают. У нас же Мартин — прям мастер плавной езды.
— Проверяю.
Федя, и так огромный по жизни, а тут еще и в бронике с набитыми подсумками, отставил автомат к двери и приоткрыл коробку. Из коробки не доносились ни звука — щенок, изловленный Галой за пару минут до отъезда, перестал возмущаться и заснул. В уголке картонной коробки стояло две банки тушенки. Я сбросил до восьмидесяти, и машина успокоилась, пошла ровно, наматывая на мокрые шины дорогу до Волновахи.
— Николаич, покормить малого не забудь в поезде.
— Не забуду.
— Я прям представляю, — я заулыбался. — Как ты садишься в купе…
— В СВ, — поправил Вася.
— Хуерасссе, СВ катаемся, товарищ лейтенант?
— Так не было билетов.
— Ну конечно. Скока обошлось?
— Шестьсот.
— Нормаааас… Так вот. Садишься ты в СВ за шестьсот гривен. Свет, розетки, телевизор, все дела. Чистое белье…
— Чистое белье… — застонал Федя.
— … проводница чай приносит. Просто так. И для этого не надо орать «Мартиииин, ты все равно на кухне! Чаю можешь замутиииить?» Титан горячий. Отопление. Вафли «Артек».
— Вафлииии!.. — сокрушался сзади Федя.
— … и вот ты такой открываешь коробку… вытаскиваешь банку «Наш горщик»… Переворачиваешь ее… И по чистенькому вагону разносится непередаваемый запах военной говнотушенки…
— Это капец.
— Да, друг мой. Это он.
— Сцуко, ты так вкусно рассказываешь…
— Та перестань.
— Так, военный, не гони. Давай через автовокзал.
— Да ты шутишь!
— Вот вообще ни капли.
— Слушай, давай лучше в АТБ. Колбасы там какой-то… Хлеб. Йогурт, в
— Шаурма, Мартин. Ша-ур-ма.
— Блин…
— Шаурма… — пропел Федя и закрыл ящик.
На обочине притулился военный ЗиЛ, из-под открытого капота шел пар. Я тормознул, но стоявшие возле кабины двое вояк замахали руками. О, норм, машина у мужиков закипела. Бывает. Под ноги сполз брезентовый подсумок на пять ВОГов, я наклонился, вытащил его за ремешок и не глядя кинул назад.
— Чуть глаз не выбил, — равнодушно сказал Федя.
— Не сцы, он не взведется.
— Я не сцу, кидайся аккуратнее.
— Кстати, — ротный обернулся к Феде. Вдали показался блокпост «нациков». — Там сзади «гепеха» лежала, на отдельном прикладе.
— Де? Не видел.
— Ты, кажись, на ней сидишь.
Федя завозился, пытаясь повернуться на тесном сиденье, и снова чуть не заехал себе в зубы «клювом» АКМСа. На свет Божий показался ГП-25, установленный на конструкцию из сваренных черных металлических трубок. Мы как-то, после попытки осенью заблудиться и заехать на сепарский блокпост, завели его в машине, и он так и катался, как и неколько набитых магазинов-«сорокпяток».
— Незаряжено, — опять равнодушно уронил Федя и уставился в окно.
Блокпост перед Волновегасом был на месте старого ментовского КП и состоял из плит, знаков «STOP» и пацанов в зеленых бушлатах и балаклавах, медленно замерзающих на ветру. Мы объехали черный опель, возле которого стоял хлопец с автоматом и что-то втолковывал водителю. Из приоткрытого окна вырывались клубы дыма, я двинул рулем и поднял руку жестом универсального пароля. Высокий худой парень, нарушая военные традиции, вдруг замахал нам фонариком.
— Чего это они нас останавливают? — Я аккуратно затормозил и надавил на кнопку электростеклоподъемника, у нашего «лендровера» расположенную почему-то между сиденьями. Стекло не шелохнулось, пришлось распахивать дверку.
— Ща я пароль посмотрю. Уже вечерний?
— Без десяти восемь. Еще дневной.
Нацгвардеец подошел к машине и заглянул в салон.
— Привет, — сказал я. — Слава Новороссии.
— Вы, збройники, когда-нибудь доиграетесь, — хмуро сказал совсем молодой хлопец и поежился. — Пароль знаете?
— Вы, «нацики», совсем без чуства юмора. Знаем, знаем.
— Ты бы постоял тут часов шесть — посмотрел бы я, мля, на твое чувство юмора. Вы в Волноваху?
— Ну да. Товарища генерала на совещание к начальнику генерального штаба везем.
— Зубоскал, мля, — парень посмотрел на Васю. Вася безмятежно копался в телефоне, а Федя, казалось, начал засыпать, неудобно развалившись на заднем сиденье. — Обратно через нас поедете?
— Да.
— Скоро?
— Через час где-то.
— В магаз будете заезжать?