Пеликан. Месть замка Ратлин
Шрифт:
Снедаемый раздумьями, Рене спускался по каменным ступеням. Еще не заходя в длинный зал, он почуял, что простушка Мэгги вовсе не привирала, и угощение сегодня и впрямь особенное. И хоть у Рене немало разыгрался аппетит, вдруг резко появившаяся тушка зайца вновь встала перед лицом. Этот кровавый нос, одеревенелость некогда живого и подвижного зверька. К горлу подступила тошнота. Граф прислонился спиной к каменной стене и обхватил себя руками.
«Пусть уже все пройдет», – устало и тоскливо просил Рене.
Приоткрыв глаза, он перевел дыхание
– Благодарю, что меня подождали, – поклонился Рене, видя, что угощение покоилось в своих золотистых корочках нетронутое, истекая соком и маслом, а серебряная посуда запотевает от жара.
– Рады видеть вашу светлость, – произнесла Мэрри. – Надеюсь, угощение придется по вкусу.
Рене случайно встретился с хитрым взглядом Рыжего Лиса и тотчас же поспешил перевести взгляд на что угодно. Увы, на столе все напоминало о той страшной падали, о черной слипшейся шерсти, о пятнах, которых как будто бы не видно, которые все как будто не замечают. Тошнота вновь подступила.
– Вам нехорошо, мастер Готье? – обеспокоилась Рейчел.
– У меня глаза разбегаются от великодушия и щедрости хозяйки, – молвил Рене и мило улыбнулся.
Сын Макдонеллов не изменял своему обету и не притрагивался к пище.
– Вам стоит благодарить и дорогого мастера Уолша, – хозяйка замка плавно повела рукой. – Лорды рассказали мне, что он крайне азартный охотник.
Эти слова очевидно польстили Финтану.
– Я был удивлен, что мастер Готье был столь занят, что не пошел с нами, – довольно заулыбался Макдонелл. – Охота – поистине великое ремесло, и его темное могущество позволяет мне чувствовать себя живым.
– Какое же могущество в том, чтобы убить зверушку в пять раз меньше тебя самого? – Граф Готье приподнял светлые брови.
– То, что прикасаюсь к законам иного порядка, – ответил Финтан. – Смерть – могущественна, и если я могу призвать ее с помощью огненной вспышки пороха и кусочка металла, я прикасаюсь к этому могуществу.
– Это темное причастие, – укоризненно ответил Рене. – Человек не способен призвать смерть, как бы он того ни хотел. Это похоже на выпущенного на волю дикого зверя, над которым никакая человеческая воля не властна. Вы не призываете смерть, вы прислуживаете ей, обманываясь каким-то могуществом, которого якобы касаетесь.
– В самом деле, вы так красиво и ладно говорите, что мне просто нечего добавить, – Финтан поднял руки, как будто сдается.
Судя по мягким улыбкам дам за столом, победа графа Готье не осталась незамеченной.
– Не доставите ли нам удовольствие, расскажите побольше, скажем, – Рыжий Лис чуть помолчал и, вспоминая, что же именно больше всего задело его из речи графа, потер висок, – скажем, о темном причастии?
–
– Это же… это же что-то из запретных книг? – с живым волнением полушепотом спросила Рейчел.
Граф Готье был в замешательстве, чем воспользовался Рыжий Лис.
– Запретные знания, которые не берет огонь, – протянул Финтан. – Пламя сожрет страницы телячьего пергамента, но не знание, не символы. Даже не хочется вспоминать, сидя тут, за столом, каким страшным гонениям подвергаются чернокнижники.
– Не ожидала от вас такого сочувствия к еретикам, – Рейчел настороженно принимала милосердие в словах мастера Уолша.
– Сочувствие? – удивленно спрашивал Финтан. – Вы, наверное, меня не так поняли. Я был свидетелем зверств, от вида которых люди теряют рассудок. И как бы ни было это чудовищно, немало жестокости вполне справедливо настигает тех, кто это заслужил.
– А я уже боялась, что мастера Уолша подменили, и вечер пройдет без вашего кровожадного красноречия, – усмехнулась Рейчел.
Финтан бросил короткий взгляд на Рене.
– В конце концов, – продолжал Рыжий Лис, – не всякое милосердие я могу явить миру. Сознайся я прямо, что сочувствую колдунам, алхимикам, язычникам или прочему мятежному сброду, я бы поставил вас всех в неприятное положение. Подобного рода милосердие – измена короне, и вы должны сделаться либо соучастниками, либо моими палачами.
– Вы сегодня такой живой и общительный, мастер Уолш, – заметила Мэрри.
– Я же сказал – охота пробудила во мне жизнь, – Рыжий Лис довольно прищурился, сам удивляясь подъему духа и приливу сил в этот вечер.
– Тогда вам стоит почаще охотиться, – посоветовала госпожа Дрейк.
– Когда мы вернемся во Францию, для мастера Уолша будет настоящее раздолье, – сказал Рене.
– Конечно, – согласно кивнул Финтан, – есть славные охотничьи угодья. Жду не дождусь засесть в охотничьем домике. И не в тот гостевой особняк, где с полным комфортом и привычным уровнем роскоши могут заехать хоть особы королевской крови. Я говорю о землянках в глуши леса, окруженных могучими стволами, где корни тугими узлами сплелись меж собой. И там, в тенистых норах, полно самой разной дичи. Но, по правде сказать, найти себе цель можно даже на самом жалком, голом и пустынном клочке земли, было б желание.
– Госпожа Норрейс, могу вас попросить? – обратился граф, намеренно игнорируя взглядом Финтана.
– Да-да, ваша светлость? – оживилась Рейчел.
– Вы не могли бы сделать вид, что вам неприятно слышать разговоры об охоте, что они вас утомляют? Госпожа Дрейк не посмеет вам отказать, – попросил Рене, вызвав у всех за столом улыбку.
– По правде сказать, ваша светлость, я не могу обманывать добрую госпожу, даже в шутку, – поджав губы, ответила Рейчел. – И право, мастер Уолш немало забавляет меня своими жутковатыми рассказами, и это помогает мне не думать о «Пеликане».