Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»
Шрифт:
— Где ты?! Где ты, Аид тебя возьми?! Хотя бы весточку прислал!
За окном снова орут коты, у них время любви, им наплевать на одиночество царицы. Всем наплевать, и пожаловаться некому, никто не поймет. Одинока? Выходи замуж, десять лет ожидания прошли, никто не осудит, даже вернувшийся муж, имеешь право… тем более весть принесли о гибели.
Ее право выйти замуж, выбрать другого мужчину взамен невернувшегося, ее право… Сыну нужен отец, пусть неродной, но отец… Итаке нужен царь… дому нужна защита… женщине нужен мужчина…
Без
Обойдусь! Безо всех обойдусь — без царя, защитника, воспитателя, даже без мужа, где его гарпии носят?!
Покрутившись с бока на бок, Пенелопа засыпала, чтобы совсем скоро подняться и начать новый день с бесконечными заботами, ведущий к ночи, когда снова и снова будет мучить одиночество и мысли о том, как жить дальше без Одиссея.
После погребения Антиклеи старый Лаэрт и вовсе перестал появляться во дворце, постоянно жил в своем небольшом доме, работая в саду и подолгу сидя на большом камне с отсутствующим видом. Пенелопа понимала, что свекор не может и не желает защитить их с Телемахом от незваных гостей, но все же решила попытаться вернуть старика во дворец. Нельзя жить одному всего лишь со слугами, если у Телемаха нет отца, пусть будет хоть дед. Да и Телемаху не мешало бы послушать рассказы не одного наставника Ментора, но и старого Лаэрта.
— Позови Телемаха, мы сходим проведать Лаэрта.
Эвриклея тревожно поинтересовалась:
— Царица, не лучше ли оставить Телемаха дома?
На мгновение задумалась и Пенелопа, но тут же замотала головой:
— Нет, он должен быть со мной все время, пока не станет взрослым!
— Ты боишься за сына?
— Да, теперь, когда все убеждены, что Одиссей в царстве Аида, только Телемах мешает захватить трон.
— Тебе нужна охрана?
— Нет, пока еще нет, до этого не дошло. — Пенелопа вздохнула. — Мне придется быть ласковой и приветливой с теми, кто мечтал бы занять место Одиссея, до тех пор, пока Телемах не будет в состоянии сам постоять за себя.
— Царица, подать повозку или запрячь осликов?
— Нет, мы пойдем пешком. Ты забыла, что я спартанка?
Эвриклея вздохнула, мысленно возразив: была спартанкой…
Телемах обрадовался возможности прогуляться.
— Мы идем к дедушке?
— Да, дорогой. Пора навестить старика, может, он сам не в состоянии ходить?
— Нет, с ним все в порядке, я недавно ходил к нему с Ментором.
Вообще-то, Пенелопе не слишком понравилось то, что ей не сообщили о такой прогулке, но потом она подумала, что слишком опекать сына тоже не годится.
— Что же ты не сказал, что пойдешь,
— Мы нечаянно, Ментор показывал мне, как дуют ветры вокруг Итаки, мы поднялись на гору и увидели сад дедушки.
— Чтобы его увидеть, необязательно подниматься на гору…
— Да, конечно, просто мы посмотрели в ту сторону и увидели, а я попросил пройти через имение дедушки.
— Как он?
— Мама, он бросал большое копье в старую, растрескавшуюся оливу, она уже совсем высохла. И, знаешь, всегда точно попадал! У дедушки твердая рука.
Зачем старику бросать копье, чего он боится? А чего боялась она сама?
Пенелопа была вынуждена признаться себе, что боится за судьбу сына, он желанен только матери, для остальных — помеха, а это опасно.
Пока они шли к дому Лаэрта, Телемах весело болтал, рассказывая о своих мальчишечьих делах. Это было удивительно, потому что мальчик вырос, еще немного, и он будет выше матери… Пенелопа покосилась на сына, да нет, уже выше! Телемаху четырнадцать, совсем взрослый, уже девушки заглядываются, но мальчишка мальчишкой. И готов рассказывать матери то, что обычно говорят только отцу.
Нет, воспитывает его, конечно, Ментор, но опекает мать. Вдруг Пенелопа заметила, что сын примолк, неужели она пропустила что-то важное и мальчик обиделся?
— Чем ты озабочен, сын?
— Мама, ты женщина. Скажи откровенно: я некрасив? Рыж, коренаст и не отличаюсь изяществом?
Пенелопа несколько мгновений смотрела на сына, а потом от души рассмеялась:
— Ты очень похож на своего отца!
— Знаю, ты все время твердишь, что он герой, и я обязательно таковым стану. Но я-то о внешности!
— Да, Одиссей герой. А еще он рыж, коренаст и совсем не отличается изяществом.
Телемах недоверчиво покосился на мать. Та с трудом сдержала смех.
— Кому из красавиц не понравился твой цвет волос? Маленькой Арете?
Мальчик шмыгнул носом, поразившись материнской догадливости. Действительно, только вчера Арета насмешливо обозвала его рыжим теленком.
— Девушкам многое нравится или не нравится, но это не повод превращать свою жизнь в воплощение их мечтаний или капризов. Однако любая девушка предпочтет рыжего героя с добрым сердцем трусливому жестокому красавцу. Если она сама, конечно, не дура.
— Не дура! — зачем-то заверил мать Телемах.
— Я рада.
Мальчик вырос, и ему так нужен отец!
«Где же ты, Одиссей?! Где тебя носит по волнам и когда вернешься?!»
— Почему вы с Антиклеей охотно поверили Навплию, а не собственному сердцу?! Даже ты, Лаэрт, поверил в гибель Одиссея, даже ты!
— Пенелопа, со дня окончания войны с Троей прошло слишком много времени. Если мой сын за эти годы не вернулся домой, значит, он в царстве Аида.
— Ты думаешь, Одиссея не могло что-то задержать? Боги изобретательны.