Пепел Черных Роз
Шрифт:
По краю вымощенной булыжником площади, сдерживаемые не столько стражей и хрупким заграждением, сколько редкой, но зловещей цепочкой Братьев с оттопырившимися под плащами мечами, теснились горожане.
Стражники вывели Вокиала. Небо было затянуто тучами и было довольно сумрачно, но колдун все равно зажмурился ослепленный светом после темноты подземелий.
Создавалось впечатление, что кожа на его скулах туго натянулась. Обострившиеся черты лица придавали ему схожесть с трупом. Сжав губы и устремив взгляд куда-то в небытие, он смотрел, ничего не видя.
— Гляди-ка, плачет! — сказал
— Как же заплачет он! — отозвался другой. — Я то его не понаслышке знаю — видал бы ты, как он мечами орудует! Ему голову срубить, что тебе муху прихлопнуть!
Закованный в цепи Вокиал, опустив голову, шагал к месту судилища. Горожане, улюлюкая, швыряли в него комьями земли и камнями, опасливо косясь на безмолвных монахов — воинов. Так продолжалось до тех пор, пока приговоренный не приблизился к судьям. Глава Братства поднял руку; воцарилась тишина.
Под гробовое молчание собравшихся на площади людей, вперед выступил один из Братьев, и стал перечислять обвинения. Глашатай стоящий рядом, надсаживаясь от усердия, повторял его слова так, чтобы их услышали все. В толпе, как зачарованные, повторяли шепотом услышанное. Нэдар слушал раскрыв рот от удивления, и Айслину пришлось подтолкнуть его локтем.
— Вот так-так, — покачал головой Нэдар и сглотнул слюну. — И это все проделал один человек!?
— Он не человек, — обернулась к ним Минитрит. — Он хуже Хорга!
Они сидели на грубых деревянных скамьях справа от судейского стола, и им хорошо был виден как обвиняемый, так и обвиняющие.
— После всего, что было поставлено тебе в вину, — закончил перечисление судья, — признаёшь ли ты себя виновным и раскаиваешься ли?
Обвиняемый поднял глаза.
— Да, я раскаиваюсь в том, что мне пришлось переступить границу незнакомых мне знаний, из-за чего пострадали невинные люди. Но хочу добавить и то, что силу свою, я употреблял не только во имя Зла, а впрочем, — он вздохнул, — Какая разница, признаю я себя виновным или нет! Как писал Зутера — горькую участь свою читаю я в ваших кровавых глазах!..
Другим Ты можешь сказать, Что это слухи. Но когда сердце спрашивает, Как ты ему ответишь?— Довольно! — оборвал его Дхак.
Повинуясь его жесту, судья, сидевший в центре, встал и прокричал:
— Итак, обвинение и защита выступили; подсудимый также сказал своё слово. Теперь, перед вынесением приговора, я, согласно древнему уставу, обращаюсь ко всем присутствующим.
— Хочет ли кто-нибудь из вас, — рыбьи глаза говорящего скользнули по толпе, — добавить что-либо в защиту или обвинение подсудимого? Говорите сейчас или никогда!
— Недолго же они его судили! — вполголоса сказал Дануэй. — Зачем вообще тогда нужен был суд — все же было известно заранее.
— Это нам все было понятно заранее. Но суд-то не для нас, а для толпы. У них за полгода три восстания уже, — шепнул Нэдар. — Народ недоволен поборами. Им срочно надо переложить вину за беспорядки и нищету на кого-нибудь другого, а заодно наказать так, чтобы
Нэдар вдруг ощутил на себе внимательный взгляд Минитрит и замолчал. Дануэй последовал его примеру, потому что вдруг живо представил на костре себя самого вместо колдуна. Еще он вспомнил изучающий взгляд брата Макола, и ему стало совсем плохо, и захотелось назад в тихую и спокойную Школу.
Айслин же, не принявший участие в их беседе, еще прошедшей ночью вспомнил все, что ему было известно об этом изгое. Сведения о колдуне были отрывочны и похожи были на сказку. Он с удивлением понял, что судьба, вырвав его из теплых объятий детства, в первые же дни их путешествия столкнула его с живой легендой Земель. Плохим или хорошим был подсудимый, он не мог разобраться, но то, что был он фигурой в высшей степени одиозной, нельзя было не согласиться.
Вокиал появился из небытия лет десять назад и с тех пор испытывал терпение практически всех областей Земель. Он то собирал отряды крестьян и начинал строить независимые государства, то становился смиренным прислужником какого-нибудь культа и исчезал затем вместе с их сокровищами, чтобы затем вновь появиться в новом самом неожиданном месте.
Иногда его встречали на кладбищах, где он пытался оживлять мертвых, и однажды по слухам ему это удалось. Если верить тем же слухам ожило мертвое население к счастью немногочисленного сельского погоста и пошло пугать народ.
Прибывшие на место происшествия отряды Братьев изрубили в кусочки пришельцев, но самого Вокиала уже не было. Он обнаружился год спустя на севере и, разогнав, видимо в одиночку, отряд гоблинов, спас детей, похищенных ими. Это его деяние было, вне всякого сомнения, единственно безоговорочно добрым, но, по-видимому, Вокиал просто руководствовался своими понятиями добра и зла.
Айслин почувствовал вдруг, как перед его внутренним взором на миг появилось НЕЧТО собравшее в горсть все его существо, всю его душу и подтолкнувшее к выходу к свету туда, где он знал, ждет его счастье и правда. Это случилось с ним лишь однажды до этого момента в тот день, когда странное прозрение буквально вытолкнуло его из лаборатории Школы, за миг до того как она взлетела на воздух. Он долго тогда пытался понять, что же это было — дар ясновидения или вмешательство высших сил. Потом пытался использовать этот дар и… вдрызг проигрался в кости. Он и думать забыл о том удивительном случае, поскольку оно никогда не повторялось с тех самых пор, но сейчас это ощущение было так велико, что не оставляло ему никакой возможности для принятия собственного решения. Помимо своей воли он медленно встал.
— Я! Я хочу сказать! — тихо сказал он и с ужасом понял, каким станет посмешищем, если сейчас же не поймет, что именно он хочет сказать.
И тут же увидел в воздухе перед собой слова, которые ему предстояло произнести.
Вокиал с нескрываемым удивлением воззрился на молодого человека. Толпа загудела встревоженным ульем; члены Братства в замешательстве переглянулись. Даже Дхак не смог скрыть изумления, хоть и знал из предсказания Берегиля о таком повороте.
— Пожалуйста, — прогнусавил судья, — представьтесь и говорите.