Пепел и песок
Шрифт:
— Никак. Он ведь неживой. Еще вопросы, пожалуйста!
— Тебе явно не хватает пресс-конференций.
— Нет, спасибо. Не надо. Не надо. Я уже давно зарекся и интервью давать.
— Тогда у меня вопрос! — Катуар поднимает правую руку, поддерживая ее локоть ладонью левой. — Можно?
— Вам можно. Какое издание вы представляете?
— Газета «Птичий язык».
— Пожалуйста.
— Марк, как вы это делаете? Как все это возникает в вашей голове?
— Я не знаю. Это похоже на хищные цветы,
— А попроще?
— Один известный нейрофизиолог хотел изучать импульсы моего мозга.
— Врешь опять?
— Нет, честно! Честно.
КАБИНЕТ НЕЙРОФИЗИОЛОГА КОНСТАНТИНА ЛЬВОВИЧА. ЗА ДВА ГОДА ДО КАТУАР.
КОНСТАНТИН ЛЬВОВИЧ Марк, я дам вам бумагу и ручку. Компьютер нельзя — это будет сбивать датчики.
Я Тогда лучше карандаш.
КОНСТАНТИН ЛЬВОВИЧ Как будет угодно. Когда вы готовы к эксперименту?
Я И еще мне будет нужен песок.
КОНСТАНТИН ЛЬВОВИЧ Шутите?
Катуар смеется, подбрасывает к синему потолку лягушонка Лягарпа. Тот падает, болтая ножками, не достигнув бетонного неба.
— А если у тебя нет песка под рукою? — Катуар ловит Лягарпа. — Ничего не получится?
— Получится, но хуже.
— Можно попробовать цемент, гравий, сахар, муку, кокаин — видишь, сколько инструментов я сразу предложила?
— Причем все их перемешать.
— Тогда ты создашь мегасюжет. Гиперисторию.
— Не отвлекайся. Итак, мы договорились: я сочиняю историю по заданным параметрам, а ты за это мне даешь свой адрес.
— Зачем он тебе сдался? Я и так все время оказываюсь рядом, когда тебе нужно.
Она снова бросает Лягарпа. На этот раз тот беззвучно достигает потолка и удовлетворенно низвергается.
— Тогда не буду ничего сочинять.
— Тогда мы с Лягарпом обидимся.
— Тогда адрес.
— Какой ты прямолинейный. Разве это не прекрасный сюжет — девушка без адреса?
— Пошлый.
— Лягарп, ты слышал? — Катуар поворачивает к себе мягкое лицо лягушонка. — Нас обвинили в пошлости!
— Не приписывай себе союзника. Лягарп на моей стороне.
Катуар целует Лягарпа в теплый глаз и смеется:
— А теперь?
— Так нечестно.
Катуар поднимается с тахты, подходит ко мне, гладит меня по щеке лапой лягушонка:
— Марк, не ставь мне условия, пожалуйста. Я с тобой. Я люблю тебя. Но не ставь мне условия. Просто сочини что-нибудь для меня.
— Задавай параметры.
Катуар берет Лагарпа за обе лапки, превратив в марионетку и жестикулирует ими.
— Пусть будет фантастика.
— Нет! Только не фантастика! Ненавижу.
— Сразу сдаешься?
— Это самый унылый жанр. Самый унылый.
— А как же твои турбочекисты?
— Там я просто автор идеи. Мало ли что придет в голову с похмелья на рассвете у Триумфальной арки?
— Где?
ФЛЕШБЭК,
Триумфальная арка. Тот же июльский рассвет и та же лысая поэтесса. Она делает глоток вина из бутылки, сверкающей под солнцем Кутузовского проспекта, и, глядя на меня глазами разыгравшейся рыбы, заканчивает фразу, начатую за много эпизодов до этого:
— Марк! Ты гений. Всего добился. Помоги теперь мне. Я должна издать сборник своих стихов. Тебя все знают, для тебя все сделают.
Триумфальная арка издает тягостный скрип, античные воины с щитами и копьями кашляют, шестерка чугунных коней уносит в звенящую снежную даль. Я беру у поэтессы бутылку из рук:
— Позволишь?
— Пей, конечно!
Я вздымаю бутылку к рассветному небу, винные капли падают на мои волосы. И со всей своей яростной дури ударяю изумрудной бутылкой об угрюмый гранит. Аллитерация, мать ее!
— Марк, ты что? — взвизгивает поэтесса под утренний звон.
— Ты, ахматова сраная, для того всю ночь таскалась со мной по Москве, чтоб наутро мне про сборник сказать? Пошла вон!
— Марк…
— Все утопить!
Конец эпизода.
— Марк, ты о чем задумался? — Катуар стирает с моего лба проступившие капли вина.
— Я? Как о чем? О новом сюжете. По твоему заказу.
— Так вот. Я хочу фантастику!
— Ладно, птица! Еще?
— Про любовь.
— Еще.
— С историческими персонажами.
— Еще.
— Чтоб было немного грустно в финале.
— Может, убийство?
— Ни в коем случае. Когда ты уже выдавишь из себя всю эту кровь?
— Не отвлекайся. Время?
— Время действия?
— Нет, сколько времени ты мне даешь?
— А сколько бы дал Карамзин?
— Не больше часа.
— Но я в два раза милосерднее — даю два часа.
Я встаю за бюро, высыпаю из черной вазы немного песка на красное дерево, левой рукой, песчинка к песчинке, разравниваю свой плодородный слой. Голень левой ноги, точно в рифму, отвечает разбуженной сиреной. Пой, красавица, пой!
— Марк, почему ты не сядешь на свой антикварный стул?
— Я всегда работаю стоя. Не мешай, Катуар.
— Не буду, любимый. А что значит бычок-песочник?
— Рыбка такая мелкая в Азове. Не мешай.
— Пойду на кухню вырезать звезды.
— Что?
— Ухожу, ухожу, ухожу.
36
СЕМЬ ДНЕЙ ОДНОГО ГОДА
— Таким образом, товарищи, вмешиваясь в связи между частицами, мы можем не только изменять свойства материи, но даже влиять на хронологию. Попросту говоря, вносить коррективы в исторический ход событий. Таково свойство К-излучения, открытого мною.