Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

Я откинулась назад, оставив между нами еще несколько дюймов расстояния.

— Нет, — сказала я. — Это хорошо. Просто…

— Это место уже должно быть заполнено преступниками, так как ты, героическая спасительница человеческих районов, немного отвлеклась.

Я пристально посмотрела потому что знала, что он дразнит меня, но все равно кивнула.

— Да.

Он сделал резкий непринужденный глоток пива.

— Тебе не приходило в голову, что, возможно, у человеческих районов теперь есть другой защитник?

— Ты? —

Я не потрудилась скрыть свое недоверие. — Ты что, хочешь сказать, что пробираешься сюда каждую ночь, чтобы вершить самосуд над этими бедными ублюдками?

С одной стороны, это было смешно. Райн был Королем Ночнорожденных, в конце концов — не похоже, чтобы у него было время шататься по человеческим кварталам каждую ночь. Но с другой стороны… неужели это было более невероятно, чем если бы этим человеком была я?

Он поставил свою кружку.

— Ты слишком узко мыслишь, принцесса. — Его голос был низким, как будто он не хотел, чтобы его услышали. — Ты говоришь о самосуде, но мне больше не нужен самосуд. Вот что значит править королевством. Это значит иметь возможность что-то изменить.

Маленький локон все еще прикрывал уголок его рта, как постоянный щит, но его взгляд был серьезным. Даже уязвимым.

Осознание медленно доходило до моего разума.

— Ты…

— Я отдал необходимые приказы и внес необходимые изменения, чтобы убедиться, что человеческие районы находятся и всегда будут находиться в безопасности. Да.

— Как? Охота в человеческих районах всегда была запрещена, но…

— Но это все равно происходило. Почему?

Я не ответила.

Он посмотрел на меня грустным, и знающим ответ взглядом.

— Потому что никому не было до этого дела. Потому что никто не следил за соблюдением этих законов. Никто не охранял периметр после наступления темноты. Никто не наказывал тех, кто не подчинялся. Ну… никто, кроме тебя.

В моем желудке словно образовался горький узел. Я подумала о тех районах, за которыми я охотилась ночь за ночью, всегда ловя хотя бы еще одного преступника. Вспомнила, что показывал мне отец за несколько дней до своей смерти. Все эти люди, истекающие кровью, приколоченные к столу. Они ничто иное как еда.

— Ты имеешь в виду Винсента, — сказала я. — Он был просто счастлив позволить человеческим районам стать добычей.

Даже сейчас я почти ожидала услышать его голос у себя над ухом — объяснение, защиту, упрек. Но ничего не было. Даже моя воображаемая версия отца не могла оправдать его выбор.

А это было именно так. Выбор.

Райн был королем не имеющем всеобщего расположения народа, он был королем, который находился у власти всего несколько месяцев, все из которых были беспокойными, и ему все же удалось сделать человеческие районы гораздо безопаснее, чем они были до этого.

Винсента это просто никогда не интересовало. Даже со своей человеческой дочерью он никогда не заботился об этом.

— Не только Винсент, —

сказал Райн. — Все они. Некулай был не лучше.

Я сглотнула.

— Он всегда говорил мне, — сказала я, — что ничего нельзя сделать.

Со многими вещами ничего нельзя было поделать. Моя семья на ришанской территории. Люди в человеческих районах, даже человеческие районы Сивринажа. Даже мое бессилие можно было решить только с помощью желания Ниаксии.

На губах Райна мелькнула язвительная улыбка.

— Они умеют искажать реальность, не так ли? Делать ее именно такой, как они говорят.

Мои костяшки пальцев побелели на кружке. Слова слетели с языка, прежде чем я смогла их остановить.

— Я чувствую себя такой чертовой идиоткой. Потому что я никогда не сомневалась ни в чем из этого.

Я не хотела видеть жалость в глазах Райна. Я не отрывала взгляда от стола, пока он бормотал:

— Я тоже никогда не сомневался ни в чем из этого. Чертовски долго, гораздо дольше, чем двадцать лет. Но вот что происходит, когда кто-то один определяет весь твой мир. Они могут сделать из него все, что захотят, а ты застряла в этих стенах, независимо от того, реальны они или нет.

Как он мог говорить об этом так спокойно? Я отчаянно нуждалась в спокойствии.

— И они просто умрут? — Я выплюнула эти слова. — Они просто избегут последствий?

Ненависть в моих словах застала меня врасплох. Мне должно было быть стыдно за такие мысли, что кровавая смерть Винсента была легким выходом, обманом, лишающим нас всех ответов.

Но это не так, и это меня пугало.

Мои глаза метнулись вверх и встретились с глазами Райна. Теплые и красные в тусклом свете фонаря, они не содержали и намека на жалость, которую я ожидала увидеть. Вместо этого они выражали ярость и непоколебимость.

— Нет, — сказал он. — Мы используем полученную от них власть, чтобы превратить это королевство в то, что они чертовски презирают. Какой смысл во всем этом, если не за что бороться?

Всегда была какая-то ехидная, мелочная часть меня, которая сомневалась, что великие заявления Райна были просто очередным спектаклем ради получения выгоды с моей стороны.

В этот момент я знала, что он говорит правду. Я знала это, потому что решимость и злоба в его глазах отражала те отблески, которые я видела в себе.

Это было внезапное осознание, истина встала на свои места, обнажив неприятный портрет. Самым простым всегда было ненавидеть Райна, говорить себе, что он мой враг, мой пленитель, мой завоеватель.

Но Винсент всю жизнь говорил мне удобную ложь. Может быть, у меня больше не было на это сил.

Может быть, сложная правда заключалась в том, что Райн был похож на меня больше, чем кто-либо другой. Ришанский Наследник он или нет.

Он наклонился чуть ближе. Его глаза переместились с моих, пробежались по моему лбу, носу, губам.