Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

Замок Ночнорожденных был охвачен хаотичной энергией, десятки слуг бегали вокруг, чтобы убрать оставшиеся свидетельства беспорядочного переворота и заменить их грандиозными символами ришанской власти — подходящими для кровожадного, могущественного короля одной из самых кровожадных, могущественных империй в мире.

За день до свадьбы я в одиночестве бродила по пустынным залам замка. Было жутко тихо после почти постоянного шквала активности в последние две недели. Накануне свадьбы работа была закончена. Все сидели

в комнатах.

Я наслаждалась тишиной этих часов.

Я забредала в различные библиотеки, гостиные, залы заседаний, кабинеты. Туда, куда меня никогда не пускали, когда это место было моим домом. Все они были пусты — пока я не завернула за угол в одну из библиотек, тускло освещенную слабым солнечным светом под бархатными шторами, и остановилась.

Я тут же отступила, но ровный голос сказал:

— Тебе не нужно уходить.

— Извини, — сказал я. — Не хотела мешать.

Запах дыма сигарилл витал в такой маленькой комнате. Винсент был бы потрясен тем, что он пропитал страницы этих книг.

Септимус одарил меня приятной улыбкой. Свет горел, освещая его силуэт, отчего его платиновые волосы казались прямо-таки золотыми.

— Вовсе ты не мешаешь. — Он жестом указал на другое кресло. — Нам давно не удавалось наверстать упущенное. Присоединяйся ко мне.

Я не двинулась с места, и он усмехнулся.

— Я не кусаюсь, голубка. Обещаю.

Я боялась не столько укуса Септимуса. На самом деле, дни, когда зубы были моим самым большим беспокойством, теперь казались немного причудливыми.

Его одежда была растрепана, рубашка расстегнута настолько, что открывала намек на темные волосы на его груди. Его глаза казались более золотыми, чем обычно, больше нитей янтаря в серебре, хотя, возможно, это было просто отражение огня и тьмы, которая их окружала.

— Ты выглядишь уставшим, — сказала я.

— Ты нравишься Райну, потому что так умеешь льстить? — Он снова жестом указал на кресло. — Садись. Насладись тишиной, пока не наступило завтра и это место не превратилось в адское пекло пафосных дворян.

Мне не хотелось соглашаться с Септимусом, но… уф.

Тем не менее, именно мое любопытство больше, чем что-либо другое, заставило меня пересечь комнату. И, ладно, может быть, это была небольшая тяга к смертным удовольствиям, которая заставила меня согласиться, когда он предложил мне сигариллу. Однако я погасила спичку, и сама зажгла сигариллу от маленькой искорки Ночного пламени.

Его брови слегка приподнялись.

— Впечатляет.

— Ты смотрел, как я сражаюсь в Кеджари, и зажигание сигариллы — это то, что тебя впечатляет?

— Иногда маленькие вещи важнее больших.

Он засунул спички обратно в карман. Я наблюдала за движением его рук. Наблюдала за дрожанием мизинца и безымянного пальца на левой руке. Сейчас это постоянно происходило.

Проклятие

Кроворожденных. Это был его признак? Симптомы варьировались. Некоторые были почти универсальными — красные глаза, черно-алые вены под тонкой кожей. Безумие, конечно же, в самом конце. Все знали, что Кроворожденные превращаются не более чем в звероподобных демонов, пребывающих в вечном состоянии неистовой жажды крови, не способных думать или испытывать эмоции. Но даже об этом часто говорили шепотом. Кроворожденные хорошо защищались и скрывали всё необходимое. Они хорошо скрывали свои слабости.

— Приятно видеть, как ты бродишь сама по себе, — сказал он. — Вышла из клетки, хотя бы раз.

— Я не в клетке.

— Может быть, не сейчас. Но ты была в клетке. Жаль. Райн — единственный здесь, кто понимает, что он в тебе нашел. Винсент точно бы не распознал этого.

Странно, как много в моем собственном мысленном повествовании в последнее время было гнева по поводу поведения Винсента, но даже малейший комментарий против него от кого-то другого, заставлял меня стиснуть зубы.

— Я хочу задать тебе откровенный вопрос, — сказала я, и Септимус выглядел немного восхищенным.

— Я люблю откровенные вопросы.

— Почему ты здесь? Почему ты помогаешь Райну?

Он выдохнул дым через ноздри.

— Я говорил тебе, какова моя цель.

— Кровь бога. — Я позволила словам пропитаться сарказмом.

— О, сколько яда. Да, голубка. Кровь бога.

— И что ты сможешь сделать при помощи крови бога? Похвастаться своей силой перед всеми остальными Домами? Ради этого ты рискнешь повздорить с богами?

При этих словах он рассмеялся и звук был похож на звук змеи, пробирающейся сквозь кустарник.

— Скажи мне, Орайя, — сказал он, — каково это — расти смертной в мире бессмертных?

— Осторожно, — шипела я.

— Тебя это задело. — Он наклонился вперед, глаза сверкали янтарем в свете камина. — Не стоит. Я уважаю страх. Только глупцы не уважают.

Я усмехнулась, делая затяжку сигариллы, наслаждаясь ее жжением в ноздрях.

Бровь Септимуса дернулась.

— Ты мне не веришь?

— Я не уверена, что ты веришь себе.

Он усмехнулся, его взгляд скользнул к огню.

— Я бы хотел рассказать тебе одну историю.

— Историю.

— Занимательная, обещаю. Полная всех самых мрачных удовольствий.

Вопреки самой себе, мне было любопытно. Он нахмурил брови, приняв мое молчание за молчаливое согласие.

— Давным-давно, — начал он, — существовало королевство руин и пепла. Когда-то, очень давно, это королевство было прекрасным. Но потом, около двух тысяч лет назад, жители этого великого королевства разозлили свою богиню, и… в общем, это не та печальная история, которую я расскажу тебе сегодня.