Пепел и проклятый звездой король
Шрифт:
Я была так же сильна, как и раньше. Даже сильнее. Мое тело говорило об этом.
Я снова повернулась лицом вперед, переводя взгляд с ног на лицо. Мое лицо — серьезное и стоическое. Большие серебряные глаза. Низкие темные брови. Щеки, которые начинали наливаться. Рот, который был слишком тонким и серьезным.
Я выглядела как он.
Сходство поразило меня сразу, внезапно и неоспоримо. Цвет волос, конечно, был разный: у меня они были черные, а у Винсента — светлые. Но у нас была одинаковая ледяная бледность кожи. Те же ровные брови, те же серебряные глаза.
Он
Но, таковы были все наши отношения. Он воспитал меня так, что я смотрела на прутья своей клетки и называла их деревьями.
И затем, наконец, мои глаза опустились вниз, за изгиб челюсти, к очень открытой части моего горла. К двум шрамам там — об одном я попросила, а о другом — нет.
Когда я пошла к двери, я оставила мантию на полу.
Глава
36
Райн
Я позволил ему это сделать: Кейрис был чертовски хорошим организатором мероприятий. Каким-то образом при дворе, страдающем от непопулярности, нерешительности, борьбы за власть и двух продолжающихся гражданских войн, ему все же удалось организовать свадебное торжество, которое выглядело так, словно его проводила величайшая из династий Ночнорожденных. Он превратил замок в воплощение вершины ришанского лидерства. Ни за что не подумаешь, что две недели назад здесь все было разграблено до основания, и застигнуто врасплох переворотом.
Нет, сейчас он выглядел точно так же, как и двести лет назад, только новее, вплоть до цветочных композиций. Кто-то другой мог бы удивиться, что он помнит все эти детали, но я его понимал. В конце концов, я был рядом с ним. Ты найдешь много времени для изучения деталей, особенно когда ты отчаянно нуждаешься в чем-то, что отвлечет тебя в самые тяжелые ночи.
Я не мог позволить себе отвлечься сейчас, хотя и хотел этого. Некулай Вазарус не стал бы отвлекаться, он бы упивался этим дерьмом. Я не был им, но все же я вжился в роль так же, как влез в слишком тесный пиджак, в который меня одел Кейрис — неловко, но достаточно уверенно, чтобы это выглядело как вторая натура.
Положение каждой мышцы было намеренным — прямая спина, поднятый подбородок, свободная, непринужденная хватка моего окровавленного винного бокала, стальной взгляд, которым я оглядывал бальный зал.
Пир начался. Начали прибывать дворяне. Все шло, пока что, как надо. Я все ждал, что кто-то проявит свое неуважение. Но этого не произошло.
Но Саймон Вазарус все еще не прибыл.
Не было и Орайи, хотя откровенно раздраженный Кейрис заверил меня, что она придет. С этой женщиной ничего не было просто. Это даже успокаивало.
Я прислонился к стене и сделал глоток из своего бокала. Конечно, человеческая кровь — для такого мероприятия должна быть человеческой, на этом настаивал Кейрис, но эта кровь от хорошо вознагражденных поставщиков крови, и она смешана с кровью вампира и оленя.
Ближе к ночи к празднику присоединятся
Я бы предпочел, чтобы их вообще здесь не было. Но перемены, напомнил я себе, приходят маленькими шагами. Это мероприятие должно было убедить множество важных, ужасных ублюдков, в том, что я — один из них.
Пока что я выглядел соответствующим образом.
Кровь была сладкой и приятной, слегка горьковатой от добавленного алкоголя. Моя биологическая часть говорила, что человеческая кровь всегда будет для меня вкусной — никакие моральные принципы не могли этого изменить. Это казалось чертовой несправедливостью, что человеческая кровь, даже взятая против чьей-то воли, всегда будет вкусной, в то время как идеально приготовленный стейк теперь на вкус как пепел, если только он не кроваво-красный.
Тем не менее, после Кеджари даже человеческая кровь стала не такой привлекательной. Вкус у нее был… однообразный. Либо слишком пикантная, либо слишком приторная.
После Кеджари.
Нет, с определенной пещеры, и определенной женщины, и множества вкусов, звуков и ощущений, за которыми я, вероятно, буду гоняться до конца своей проклятой жизни.
Я покрутил бокал с кровью, и мой взгляд упал на большой палец — на слабый зазубренный след на подушечке, в основном уже заживший.
Я не хотел признаваться, сколько раз я смотрел на этот след за последние несколько дней.
Сколько раз я думал о точном ощущении языка Орайи на моей коже. И, черт возьми, выражение первобытного удовольствия на ее лице — этим я мог бы упиваться до конца своих дней.
Я был жалок потому, что я цеплялся за нее. Мягкий, голодный нажим ее языка. Трепетание ресниц от удовольствия. Стон, когда я коснулся ее крыльев, то, как раздвинулись ее ноги, как выгнулась ее спина, как она пахла, черт, так возбужденно, как будто она…
Сиськи Иксы. Что со мной было не так?
Я вырвался из этого потока мыслей, выпив еще одну порцию. Мне хотелось, чтобы в нем было больше алкоголя. Я жаждал пива. Человеческого пива.
Прибыли очередные дворяне и склонились передо мной. Я окинул их бесстрастным взглядом, вежливо поздоровался и отмахнулся, принимая их покорность, как и положено королю, который не ожидал ничего другого.
Они перемещались по бальному залу, выражая свое почтение почетной паре. Вейл принимал поздравления так же, как и я, а Лилит неловко стояла рядом с ним. Кейрис несколько грубовато велел ей не разговаривать, и она по большей части выполняла его приказ. Тем не менее, каждый раз, когда гость уходил, она взволнованно шептала Вейлу на ухо, несомненно, засыпая его постоянными вопросами.