Пепел и проклятый звездой король
Шрифт:
Мы бросились друг на друга и запутались в конечностях, зубах и стали. Жжение его магии становилось все сильнее и сильнее. Мне никогда не удавалось так долго сопротивляться ей. Я позволила ей угаснуть до слабого гула в глубине моего сознания — просто делала каждый удар сильнее, чтобы компенсировать его силу, боролась изо всех сил, чтобы преодолеть сопротивление.
Я уже ни о чем не думала.
Я была зла.
Я была в ярости.
Я не призывала Ночной огонь поглотить меня, но он явился ко мне
И когда он вырвался наружу, бело-голубые пятна заслонили мне зрение, осталось только потрясенное лицо моего противника на кафеле пола, мои колени вокруг его торса, мой поднятый клинок.
Я опустила его вниз.
Он замолчал. Бесчисленные мельчайшие капли моей крови брызнули на землю, как туманный дождь.
От тяжелого дыхания стало больно в легких. Адреналин заставлял мое сердце быстро биться, разливаясь по всем венам. Ночной огонь все еще горел и горел.
Я встала. Меня слегка трясло. Я заметила это только при слабом осознании. Я все еще была так зла, что не могла говорить. Не могла думать.
Не могла думать, кроме одного слова, одного имени:
Райн.
Я взглянула на стол, на котором лежала рука Кроворожденного мужчины, словно он тянулся к чему-то в последние минуты жизни. Прямо за его рукой лежал длинный предмет, завернутый в белый шелк. Я сразу же узнала его. Его взяли из моей комнаты.
Меч Винсента. Пожиратель сердец.
На этот раз я не колебалась. Я убрала клинки в ножны и развернула меч. Когда моя рука сомкнулась на рукояти, было совсем не больно. Матерь, как я могла подумать, что это больно? Это была не боль. Это была сила.
Вот кем ты всегда должна была стать, моя маленькая змейка, — прошептал мне на ухо Винсент.
Я вздрогнула от звука его голоса — он стал намного реальнее, когда я прикоснулась к этому мечу.
Но он был прав.
Это то, кем я всегда должна была стать. А он скрывал это от меня. Он подавлял меня. Он лгал мне. Он дал мне свою силу, а потом двадцать лет заставлял меня быть маленькой, бояться и говорить, какая я слабая.
И все же, когда я выхватила меч, в горле встал комок мучительной скорби.
Я была всем, чем должна была быть.
Дочь своего отца. Жертва и протеже. Величайшая любовь и его погибель.
Я не знала, как примирить все эти вещи. Вдруг мне стало все равно. Не имело значения, что он хотел от меня.
Я обладала его силой.
Ночное пламя накатывало на тонкий клинок, как солнце на горизонт.
Мне даже не пришлось сознательно призывать свои крылья. Вдруг они раскрылись, расправились, и воздух закружился вокруг меня, когда я с ревом вылетела из двери в коридор, и ветер выжег слезы из моих глаз.
ГДЕ
Меня отвели в подвал замка. Я проскользнула в туннели, по которым так мало кто умел ориентироваться, как я, — туннели, которые, как надеялся Винсент, однажды спасут его от переворота, подобного этому. Звуки кровопролития эхом отдавались в стенах, как будто сам замок стонал и кричал в предсмертных муках. Под некоторыми дверями, мимо которых я проходила, проступала кровь, темная и скользкая, растекающаяся на каменных полах.
Я бежала, бежала и бежала, не останавливаясь, не задумываясь, не задаваясь вопросом, почему я рву себе горло, чтобы спасти его. Я не знала. Я не понимала. Все, что я знала, это то, что правда была передо мной, подобная неизбежному действию.
Где ты?
В замке были подземелья. Но Райн был королем. И не просто королем, а королем, которого оскорбил тот, кто намеревался отнять у него корону.
Я точно знала, что Саймон думает о Райне. Обращенный. Раб. Испорченный. Он считал, что Райн годится только для того, чтобы его использовали такие, как он, а не наоборот.
Саймону нужна была демонстрация силы. Он хотел поставить Райна на место перед всеми. Так же, как когда-то Винсент повесил по городу тела ришан на кольях.
Вампиры убивали не из соображений практичности. Они убивали ради радости. Возмездия. Зрелища. Страха.
Этого не сделаешь в подземелье. Так не поступают в подземелье, так не поступают в тишине, в заднем коридоре.
Где ты?
Я побежала вверх по лестнице. Мои бедра горели.
Я все время думала о Винсенте, о всех этих ришанских крыльях, приколоченных к стенам Сивринажа.
О всех тех случаях, когда он вешал перед замком какого-нибудь бедного ублюдка, бросившего ему вызов.
Где ты?
Я продолжала подниматься, подниматься и подниматься.
Потому что я знала, где Райн, — по крайней мере, я молилась, что знала, — и эта догадка цеплялась за мое нутро с отчаянной надеждой.
Я добралась до последней ступени и распахнула дверь. Стена горячего сухого воздуха обдула мои волосы.
Верхний этаж замка — бальный зал, стена из окон и балкон. За окнами открылось ночное небо, розовое от наступающего рассвета, и отражение луны и звезд рассыпалось по черному мраморному полу, отполированному как зеркало.
На мгновение все это было так чертовски красиво — неприкосновенная красота момента, когда стекло разбивается вдребезги.
Несколько персон находились в комнате и стояли спиной ко мне.
И там, за стеклом, силуэтом на фоне неба, с силой расправив крылья, находилась фигура, которую я сразу узнала — даже с такого расстояния.
Следующие секунды пронеслись медленно.
Ночной огонь вокруг меня взвился и разгорелся.
Ришанские солдаты повернулись, чтобы посмотреть на меня.