Пепел и пыль
Шрифт:
Защитница. Глава 4
На следующий день после завтрака Лиса предлагает сходить на рынок. Так как столица, которую она бы нам с большим удовольствием показала, теперь мертва, единственным стоящим местом в стране остаётся, по её словам, именно небольшой городок Дарэм в десятке километров к Юго-Востоку.
— Там нет ни одного жилого здания, — рассказывает она, помогая мне приодеться.
Нашу одежду решено было собрать: во-первых, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, во-вторых, чтобы ещё больше не
— Вся площадь — сплошь одни торговые места, — Лиса потуже затягивает ленту у меня на поясе, чтобы платье перестало быть мешковатым. Тонкие пальцы ловко образуют бант и размещают его сбоку. — В Дарэме можно найти всё, что душе угодно: от мелких безделушек до чего-то крупного, вроде мебели или скота.
Лиса поправляет мои рукава, спуская их так, что оголяются ключицы и плечи. Я сутулюсь, немного приподнимая ткань обратно.
— Что такое? — удивлённо выгнув бровь, интересуется она.
Оборачиваюсь на неё через плечо.
— Я не большая поклонница таких широких декольте.
Лиса выходит из-за моей спины и становится рядом, критически осматривая наше совместное отражение в зеркале. На ней платье из такой же ткани, только на тонких лямках. Теперь я вижу красные узоры и на её ключицах, плечах и шее.
— Но ты не подумай, я не жалуюсь, — рассеянно добавляю, когда пауза становится невыносимо долгой. — Платье мне нравится.
Молча, Лиса выходит из комнаты. Я не успеваю в очередной раз пожалеть о своей невозможности вовремя закрыть рот, когда она возвращается с бусами в руках.
— Повезло, что у неё много дочерей, а у тех много бижутерии, — сообщает Лиса.
Она уже несколько раз при мне называла хозяйку — «клубничную» женщину, — по имени, но оно для меня слишком труднопроизносимое. Ваня пояснил, что подобные имена — не более чем дань традициям. Современных детей местные крайне редко так называют, предпочитая что-то более лёгкое и, в случае чего, вызывающее меньше вопросов в других мирах.
— Мы сделаем вот так. — Лиса застёгивает у меня на шее целую пирамиду из бус: начинает с коротких и заканчивает теми, что спускаются даже ниже груди. — Лучше?
— Да, — киваю я.
Конечно, теперь я выгляжу как ёлка в гирляндах, но из двух зол приходится выбирать меньшую. К тому же, тут и без меня есть кому возмущаться по поводу одежды. Ведь именно из-за Бена мы с Лисой и ретировались в другой дом, прочь из нашего временного пристанища, где сетующий Бен разве что мебелью ещё не кидался.
Переодевшись, мы выходим на улицу. Там уже стоят Бен, Лукас и Зоул. Правда, не вместе — братья-фениксы обсуждают что-то на крыльце, а Бен пинает носком кроссовка горный выступ в десятке метров от них.
— Ты точно не хочешь остаться с Марком? — спрашиваю у него, подходя.
— Марк сказал, что собирается немного
Замечаю на земле два рюкзака. Один он поднимает и протягивает мне.
— Я подумал, что с мечом наша маскировка потерпит крах, и весь этот глупый наряд будет зря, так что его оставил в комнате, а в рюкзак тебе закинул свои ножи. На всякий случай.
Заглядываю внутрь рюкзака. Он явно стал легче. Видимо, ещё Бен вытащил оттуда то, что в прогулке не понадобится. Вижу ножи в специальном кожаном плоском коробе — те самые, которые красовались на нагруднике Бенова комбинезона.
— Не благодари, — говорит Бен, закидывая свой рюкзак на плечо.
Повторяю за ним, параллельно рассматриваю его наряд. На нём свободная рубашка на пуговицах, заправленная в шорты. Шнуровка на рукавах явно страшно его раздражает: раз за разом замечаю, как он дёргается, чтобы стряхнуть их в сторону.
— Завязать не пробовал? — спрашиваю я.
— Умная самая? — бурчит он в ответ. Глядит на шнуровку, затем переводит взгляд на Лукаса, стоящего у крыльца. Он в такой же рубашке. — Чтобы выглядеть как этот крестьянин?
— Вообще-то, он сын главы фениксов. Считай, что принц.
— Ага, принц.
— Может, он просто не хочет выделяться. Ты-то, конечно, на его месте разъезжал бы по городу в золотой карете.
Бен прыскает. Когда он снова дёргает рукой, я успеваю схватить его за один из шнурков.
— Эй!
Не обращаю внимания на недовольство и быстро подворачиваю его рукав до середины предплечья.
— Вот и всё, — говорю. — Так ведь лучше? — Бен кивает. — А возмущений-то было.
Но Бен на рукав даже не смотрит. Лишь прищуривается слегка, глядя на меня, когда я выпускаю его руку. Так странно… Я, наверное, впервые за всё время не могу понять, что в эту секунду творится у него в голове. Обычно всё на лице написано: и раздражение, и скука, и презрение — те эмоции, которые он чаще всего использует.
А тут что-то другое.
Молча, он протягивает мне вторую руку. И ждёт, пока я подверну ему рукав.
Я бы, наверное, так и замерла, пытаясь разобраться в том, что происходит, если бы не звук приближающихся шагов, заставляющий меня ускориться и, закончив с рукавом, сделать большой и неловкий шаг назад.
— Ладно, только держите меня подальше от лавок с оружием, окей? — к нам подходит Нина. — Денег нет, и, если что-то понравится, придётся воровать.
Она ещё что-то говорит, но ни я, ни, как мне кажется, Бен, её не слушаем. Он ещё секунду задумчиво смотрит на меня, затем хмурит густые брови и отворачивается. И всё же я успеваю её заметить: улыбку, которая исчезает с губ Бена, едва себя обозначив.