Пепел и сталь
Шрифт:
Кельсер покачал головой.
«Столько людей погибло…»
Они ведь собрали почти семь тысяч человек, и теперь большинство из них мертвы. Йеден, видимо, решил «испытать» армию И ночью нанести стремительный удар по гарнизону Холстепа. Что толкнуло его на такую глупость?
«Я, — думал Кельсер. — Это моя вина».
Он пообещал солдатам сверхъестественную помощь. Он сделал Йедена членом команды, он так небрежно говорил о том, чтобы совершить невозможное… Стоило ли теперь удивляться, что Йеден решил, будто может напасть на Последнюю империю, потому что Кельсер пророчил ему
А теперь они все мертвы, и виноват в этом только он. Смерть не являлась для него чем-то новым. Поражение — тоже. И все равно ему было не по себе. Конечно, солдаты погибли, сражаясь с Последней империей, и это наилучшая смерть для скаа… но они умерли, ожидая некоей божественной помощи от Кельсера… и это его тревожило.
«Ты знал, что будет нелегко, — напомнил он себе. — Ты понимал, какую ношу взваливаешь на свои плечи».
Было ли у него такое право? Даже члены его собственной команды — Хэм, Бриз и остальные — считали, что Последняя империя несокрушима. Они шли за Кельсером, потому что верили в него и потому что он подал свой план как обычную воровскую работу. Что ж, теперь тот, кто оплачивал их труды, мертв. Кельсер отправил на поле битвы разведчиков, чтобы знать точно, убит Йеден или нет. Разведчики сообщили: голову Йедена и нескольких офицеров Хэма имперские солдаты водрузили на шесты вдоль дороги.
Работа окончена. Они разбиты. Армия рассеяна. Нет никаких мятежников, и некому захватывать столицу.
Неподалеку послышались шаги. Кельсер поднял голову, не зная, хватит ли у него сил, чтобы встать. Рядом с пеньком свернулась клубочком Вин. Она спала прямо на земле, подложив под голову плащ рожденного туманом. Слишком долгое использование свинца полностью лишило девушку сил, и она заснула в то самое мгновение, когда Кельсер объявил привал. Ему хотелось того же. Но он имел гораздо больше опыта обращения со свинцом. Конечно, и его тело вскоре потребует отдыха, но он мог продержаться дольше, чем она.
Из тумана вышел какой-то человек и, прихрамывая, двинулся к Кельсеру. Это был старик. Людей такого возраста Кельсер не призывал в армию. Наверное, он принадлежал к прежним мятежникам — тем, что жили в пещерах задолго до того, как появился Кельсер и лишил их убежища.
Старик подошел к большому камню неподалеку от пенька и с тяжелым вздохом уселся.
— Сегодня они будут спать по очереди, — сказал старик. — Они не привыкли ночевать в тумане.
— Выбора-то у них нет, — ответил Кельсер.
Старик покачал головой.
— Пожалуй, что нет.
Он немного помолчал. Глаза его смотрели холодно и пусто.
— Ты меня не помнишь?
Кельсер пригляделся.
— Извини, не помню. Я тебя вербовал?
— Можно и так сказать. Я с плантации лорда Трестинга.
Кельсер изумленно приоткрыл рот, вспомнив наконец усталого, но еще крепкого старика с лысой головой.
— Ты тот, с кем я разговаривал ночью. Тебя зовут…
— Меннис. Когда ты убил Трестинга, нам пришлось бежать к мятежникам. Потом, правда, многие ушли искать для себя другую плантацию. А некоторые остались.
Кельсер кивнул.
— Так
Меннис пожал плечами.
— Некоторые из нас не способны сражаться, а потому занимаются другими делами.
Кельсер наклонился к нему.
— Что случилось, Меннис? Почему Йеден так поступил?
Меннис развел руками.
— Почему-то считается, что только в молодости человек бывает глупым. Лично я давно заметил, что возраст не прибавляет ума тому, кого обделили им еще в детстве. Йеден был из тех, кто легко поддается чужому влиянию. Тем более, ты как бы оставил ему частицу своей славы. Кое-кто из офицеров думал, что неплохо бы провести, так сказать, тренировочное сражение, чтобы испытать солдат в бою. Они решили устроить ночной налет на гарнизон Холстепа. Похоже, это оказалось не самым удачным решением.
Кельсер тяжело вздохнул.
— Даже если б они победили, то без пользы, потому что обнаружили бы существование армии.
— Они верили в тебя, — тихо сказал Меннис. — Они думали, что просто не могут проиграть.
Кельсер грустно покачал головой и уставился вверх, на клубы тумана над головой.
— Что теперь будет с нами? — спросил Меннис.
— Мы разделим вас на маленькие группы, — сказал Кельсер, — и отведем в Лютадель, а там вы затеряетесь среди скаа.
Меннис кивнул. Он выглядел усталым, даже изможденным, но еще не сдался. Кельсер понимал его чувства.
— Ты помнишь, о чем мы говорили на плантации Трестинга? — спросил Меннис.
— Отчасти. Ты пытался убедить меня не устраивать беспорядки.
— Тебя это не остановило.
— Но я только это и умею, Меннис. Ты помнишь, что я сделал и почему вы очутились здесь?
Меннис немного помолчал и кивнул.
— Да, и в каком-то смысле я благодарен тебе за это. Я думал, что моя жизнь уже кончена — я каждый день просыпался с мыслью, что сегодня не смогу подняться. Но здесь, в пещерах, у меня снова появилась цель. За это я и благодарен тебе.
— Даже после того, что случилось с армией из-за меня?
Меннис фыркнул.
— Ты слишком высоко задираешь нос, юноша! Солдаты сами позволили убить себя. Может, ты отчасти и был тому виной, но не ты делал за них выбор. Кроме того, это не первый бунт скаа, который закончился резней. И не последний. А ты, можно сказать, уже совершил невероятное — собрал огромную армию, сумел вооружить и обучить ее, несмотря на то что мало кто верил в твою затею. Просто дела пошли иначе, чем ты ожидал, и все равно ты можешь гордиться собой.
— Гордиться? — удивленно переспросил Кельсер, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Эта армия должна была разрушить Последнюю империю, а не совершить самоубийство в бессмысленном сражении вдали от Лютадели.
— Разрушить По… — Меннис умолк, нахмурившись. — Ты что, говоришь серьезно?
— Конечно, — сказал Кельсер. — А зачем бы мне еще такая армия?
— Для сопротивления, — предположил Меннис. — Для борьбы… Ребята за этим и пришли в пещеры. Им было важно не хныкать и не жаловаться, а делать что-то… хоть как-то бороться с лордом-правителем.