Пепел и сталь
Шрифт:
Вин немного помолчала, размышляя. Да, еще совсем недавно она ничего не смыслила в алломантии… Может, ей действительно многое предстоит узнать о мире?
«Всегда есть какие-то секреты».
Так говорил Кельсер.
— Но тогда, — медленно начала она, — что на самом деле означает быть хранителем?
— Вот это уже хороший вопрос, госпожа. Хранитель — это… нечто вроде склада на всякий случай. Мы помним разные вещи, которые можно использовать в будущем.
— Например, чужие религии, — сказала Вин.
Сэйзед кивнул.
— Религии —
— Но ты помнишь и многое другое?
Сэйзед снова кивнул.
— Например?
— Ну, — сказал Сэйзед, закрывая книгу, которую читал, — например, разные языки.
И тут Вин узнала тисненый кожаный переплет.
— Эй, это же та книга, которую я нашла во дворце! Как она попала к тебе?
— Я наткнулся на нее, пока искал тебя, — пояснил террисанин. — Она написана на древнем языке, на котором никто не говорит уже целое тысячелетие.
— Но ты его знаешь? — тут же спросила Вин.
Сэйзед кивнул.
— В достаточной мере, чтобы перевести написанное.
— И… сколько вообще языков ты знаешь?
— Сто семьдесят два, — ответил Сэйзед. — На большинстве, вроде языка хленни, уже никто не говорит. Об этом позаботился лорд-правитель еще в пятом веке. Тот язык, на котором теперь общаются люди, на самом деле один из диалектов Терриса, моей родины.
«Сто семьдесят два?» — изумленно подумала Вин.
— Послушай, но это… невозможно! Один человек не в состоянии помнить столько!
— Не один человек, — уточнил Сэйзед, — а один хранитель. То, что я делаю, напоминает алломантию, но это не одно и то же. Ты черпаешь из металлов силу. А я использую их, чтобы укреплять память.
— Но как? — спросила Вин.
Сэйзед покачал головой.
— Может, в другой раз, госпожа. Я… мы предпочитаем не выдавать свои тайны. Лорд-правитель преследует нас с особой страстностью. Даже странно. Мы вовсе не так опасны, как рожденные туманом, однако он не обращает внимания на алломантов и методично уничтожает хранителей. Он и народ Терриса ненавидит из-за нас.
— Ненавидит? — переспросила Вин. — Да с террисанами обращаются куда лучше, чем с обычными скаа! К вам относятся с уважением!
— Это верно, госпожа, — согласился Сэйзед. — Но скаа в определенном смысле свободнее. Большинству террисан с рождения предназначено стать старшими лакеями или управляющими. Нас осталось очень мало, и лорд-правитель тщательно следит за рождаемостью в Террисе. Ни одному террисанину-управляющему не разрешается иметь семью и вообще производить на свет детей.
Вин фыркнула.
— Ну, за этим трудновато уследить!
Сэйзед некоторое время молчал, положив руки на кожаный переплет книги.
— Почему же, совсем нетрудно, — сказал он наконец, слегка нахмурившись. — Все террисане-управляющие — евнухи, дитя мое. Я полагал, тебе это известно.
Вин застыла от ужаса, потом отчаянно покраснела.
— Я… нет, я… ох, прости меня…
— Тебе совершенно не за что извиняться. Меня оскопили вскоре после рождения, как и положено, чтобы ребенок стал
Вин все еще заливалась краской, мысленно кляня себя за бестактность. Почему никто не предупредил ее? Но Сэйзед как будто совсем не обиделся… впрочем, он никогда не сердился.
«Может, это из-за его… состояния, — подумала Вин. — Вдруг такова суть замысла? Получить спокойных, покорных управляющих…»
— Но ты, — сказала она наконец, — ты ведь мятежник. Ты борешься с лордом-правителем.
— Я — ошибка, отклонение, — пояснил Сэйзед. — К тому же мне кажется, мой народ совсем не так забит и порабощен, как хочется думать лорду-правителю. Мы прячем хранителей прямо у него под носом, а у некоторых достает храбрости и жить вопреки воспитанию. — Он немного помолчал, качая головой. — Но это совсем не легко. Мы слабые люди, госпожа. Предпочитаем делать то, что велят, потому что так спокойнее. Даже я, которого ты считаешь бунтовщиком, постарался поскорее найти себе должность дворецкого, а значит, подчиненного. Думаю, мы совсем не так храбры, как хотелось бы.
— Ты оказался достаточно храбр, чтобы спасти меня, — пробормотала Вин.
Сэйзед улыбнулся.
— Но ведь это часть моих обязанностей. Я обещал мастеру Кельсеру, что позабочусь о твоей безопасности.
Вин посмотрела на него с сомнением. Ей очень хотелось понять, зачем он ее спас. В конце концов, кто стал бы рисковать жизнью ради какой-то Вин? Она углубилась в размышления, а Сэйзед вернулся к книге. Наконец Вин снова заговорила, заставив его отвлечься.
— Сэйзед?
— Да, госпожа?
— Кто предал Кельсера три года назад?
Сэйзед помолчал и закрыл книгу.
— Точно неизвестно, госпожа. Большинство друзей Кельсера полагает, что это Мэйр.
— Мэйр? Его жена?
Сэйзед кивнул.
— Видишь ли, она была единственной, кто мог это сделать. К тому же ей заморочил голову сам лорд-правитель.
— Значит, ее не отправили в Ямы Хатсина?
— Она погибла там, — ответил Сэйзед. — Мастер Кельсер ничего не рассказывает о Ямах, но я чувствую, что шрамы на его душе, оставленные этим ужасным местом, гораздо глубже и страшнее шрамов на руках. И мне кажется, он так и не узнал, предала она его или нет.
— Мой брат говорил, что любой готов предать, если подвернется шанс и будет причина.
Сэйзед нахмурился.
— Даже если это правда, мне не хочется в нее верить.
— Кельсер изменился за последнее время, — сказала Вин. — Стал более скрытным. Может, он чувствует себя виноватым из-за того, что случилось со мной?
— Думаю, это лишь одна из причин. Он, похоже, начинает понимать, что одно дело — руководить небольшой группкой воров, и совсем другое — готовить большое восстание. Он не может рисковать так, как прежде. И по-моему, это меняет его к лучшему.