ПЕПЕЛ В ПЕСОЧНИЦЕ

Носиков Роман

– Буржуазия?

– Не совсем. Обычная буржуазия склона к власти, к национализму в качестве первобытного протекционизма. Но не к глобальному доминированию. Буржуазия для этого слишком сильно привязана к земле. На земле стоят заводы, из нее добываются ископаемое сырье, на ней это сырье растет. А привязка к земле означает привязку к культуре, местной государственности. И только одна отрасль может плевать на это потому, что она ничего не производит, но их продукция пользуется огромным спросом. Она гуляет повсюду невзирая ни на какие границы, в мгновенье ока перелетает через горы и переплывает моря.

– Деньги?

– Точно. Я говорю о банковском бизнесе.

– Теория заговора как она есть.

– Ваша реакция в точности совпадает с реакцией моих коллег. И это совершенно не удивительно – на дискредитацию этих

теорий потрачено много средств. И вложения оказались настолько успешны, что любой, кто произносит что-либо в этом духе, сразу оказывается за пределами восприятия у так называемых «приличных людей». – он осушил стакан одним глотком, крякнул и добавил – Отвратительная категория. Самодовольные кретины, у которых всех забот-то – как бы что плохого про них не подумал! Сидят, ослы, в своих офисах и трясут ушами! Они думают, что могут о чем-то иметь мнение в то время, как для них нет ничего страшнее, чем иметь мнение, которое чем-то не нравится окружающим. Это специально для них делают идиотские ролики, где вполне объективные добротные факты перемешиваются с конспирологческой ерундой. Знаете, есть такой в сети – сначала рассказывают вполне очевидные вещи о банковской системе, а потом диктор за кадром начинает завывать про мировое правительство, заговор, жидомасонов, а кончает тем, что Христос и Будда – одно и то же лицо. И все! Хоп! И вся информация полностью скомпрометирована. Теперь каждый офисный философ знает, что в то, что деньги обладают властью, верят только сумасшедшие антисемиты! А получить обвинение в антисемитизме, или не дай бог в гомофобии, для этих лицемерных недоделков страшнее, чем не оплатить счет по кредиту! Ах, моя кредитная история! Ах, моя репутация! А обычный работяга, который бегает по заводу с каким-нибудь разводным ключом, видит, что в ролике есть богохульство. И теперь власть денег для него навсегда освящена. Она священна! «В Господа мы верим»! Лучше бы он себе этим ключом, - Салим Рашидович схватил со стола книгу с надписью «История Мальты» и несколько раз звучно хлопнул себя по лбу, - себя по голове бы постучал!

Максим толкнул Ибрагима ногой и шепнул в ухо:

– Никогда не видел, чтобы человек так надирался с одного стакана красного.

Ибрагим шикнул.

– Т-ш! Старик про тебя, между прочим, говорит. Не узнаешь первую категорию?

Максим замолчал, а профессор продолжил, распаляясь все больше.

– И вот живут, ходят, пьют, размножаются, испытывают патриотические чувства или наоборот – торгуют своей страной как на распродаже, и только единицам приходит в голову задуматься о том, что ежедневно, засовывая карточку в банкомат, имеют дело с вещью, которой под силу расправляться с целыми континентами.

На последних словах профессор затряс кулаками, как будто разрывал, что-то на части.

– Это и есть та Третья Сила? Банкиры? Зачем?

– Не совсем. Первое нашумевшее столкновение между представителями банковской элитой и суверенным государством произошло достаточно давно. Оно известно как разгром Ордена Тамплиеров. Орден имел одну из первых банковских систем в Европе и его интересы столкнулись с интересами монарха. Орден был уничтожен и этот урок был выучен всеми последующими поколениями банкиров.

– А говорили, что про масонов не будем.

– Будем, если желаете, но не так как обычно, гораздо меньше и много позже. И прекратите перебивать. Не нравится слушать? – Вот бог, вот порог.

– Извините.

– Извиняю. О масонах и прочих ужастиках можно поговорить позже. Так вот, как мы все видим: банковская система не стояла на месте. Со временем она расширялась, совершенствовалась, ставила себе на службу все новые и новые изобретения человеческого гения: сначала телеграф, потом телефон, затем - Интернет. Ничего в политике не делалось без участия финансистов. Модернизация промышленности? – Деньги. Война? – Деньги. Революция? – Опять деньги. А у денег уже был хозяин, и дать их мог только он. Или наоборот – перекрыть. Так, постепенно, банки вошли в каждый дом в каждую семью. То, что раньше было доступно только королям и крупным воротилам, теперь доступно каждому двуногому ослу. Но коренное отличие банковского бизнеса от любого другого заключается в том, что в отличие от производителя, банкир лучше осведомлен о том, что и где сколько стоит, и где рентабельнее какой бизнес и он не привязан к месту. Деньги – великие кочевники. Банкир

знает не то где лучше закупать сено – в Жмеринке или в Жуковке, а осведомлен о рентабельности бизнеса в планетарном масштабе. На рентабельность влияют многие факторы: климат, географическое положение, торговые пути, стоимость постройки дорог, наличие ископаемых или других ресурсов, государственный строй и политическая система. Все это можно изменить.

– Географическое положение?

– Предположим, у вас нет выхода к морю. Это создает существенные трудности для торговли. Но вот появляется Петр Первый, ведет удачную войну и – хоп! Царство превращается в империю! Торговля идет все бойчее, а над Европой нависает тень мощного конкурента на геополитическое лидерство.

– Понятно. Извините.

– Извиняю. В который раз, заметьте. Так вот с точки зрения банкира, каждое государство – предприятие. Оно может быть прибыльным или убыточным. Или же проблемным. Или конкурирующим. Банкиры не любят сильные государства. Если государство достаточно сильно, то оно осмеливается иметь и отстаивать собственные интересы, которые могут и не совпадать с интересами банкира. А у банкира один интерес – прибыль. У государств же например могут быть разные дурацкие цели. Например, сохранение преумножение народа, который для банкира совершенно не нужен. Или всеобщее обязательное образование, которое банкир в данной точке пространства считает снижающим рентабельность. Или наоборот, государство закоснело и противится научному прогрессу, который для банкира желателен. Поэтому банки всегда стремятся к максимальному ослаблению государств, при сохранении известной стабильности. Так, чтобы та мера власти, которая их интересует, всегда принадлежала бы им. А ответственность всегда можно спихнуть на официальное правительство. Государство и банковская сеть вечно сотрудничают, враждуют, создают альянсы и конкурируют. Даже воюют. Только причины и последствия войн не всегда очевидны для людей. Точнее говоря, никогда не очевидны.

России несладко пришлось в этой войне. Жестокий климат, высокая себестоимость любой продукции делает ее в глазах банкира нерентабельным предприятием с точки зрения производства. Те богатства, что скрыты в ее недрах и на поверхности делают ее лакомым куском с точки зрения добывающего предприятия. Но есть две проблемы: мощное единое государство, многочисленный народ.

Гораздо удобнее с этой точки зрения расчленить страну на множество частей и сократить население примерно раз эдак в пятнадцать – они должны добывать ископаемые, а не потреблять их!

Эту проблему пытались решить множество раз. Так много, что мы привыкли к этому. Мы привыкли к тому, что каждую минуту, каждую секунду кто-то может прийти с огнем и мечом. Первая мировая война расправилась с Германией и сильно пошатнула Россию. Революция. Гражданская война. Вторая Мировая. Кто?! Кто поверит в то, что все это может быть сделано без огромных, огромных денег?! После революции проблема усугубилась еще больше. Коммунизм – единственная форма правления, при которой банки не имеют власти вообще. Коммунисты знали, что делали. Они боролись не с Третьяковыми и Морозовыми, которых нам суют на блюде, а с теми, про кого никто сейчас и не знает. И ни имен, ни фамилий не слышал! Не с купцами и кулаками они боролись – ну, какой может быть вред от кулака, скажите мне?

Ибрагим и Максим молча переглянулись.

– Трумэн на публичных выступлениях прямо утверждал, что в Советском Союзе преднамеренно уничтожают детей сотнями тысяч! И все из-за того, что Россия выпала из международной банковской системы.

Если бы в СССР и вправду убивали детей эшелонами, это не вызвало бы и сотой доли того возмущения, которая вызывает потерянная прибыль и угроза всемирной власти! Я уж не говорю о том, что в колониях принадлежавших европейским демократиям дети в этот момент вполне успешно умирали от голода и болезней, и никто даже и не пикнул в их защиту!

Меня, как я уже говорил, часто называют коммунистом потому, что я утверждал и утверждаю, что коммунизм на тот момент был единственной моделью общества, единственным оружием против банковской сети. И то, что это оружие было поднято в России – естественно. В Европе, захваченной этой сетью первой, коммунизм прижиться не мог по определению, а ни одна другая страна не была достаточно развитой, чтобы элита могла увидеть опасность. Ну, и, наконец, ни одной стране не угрожала такая страшная участь.